Tresor Ее Величества

– Дело в том, что в начале ноября я решил жениться на девице Евдокии Самойловой, – начал Бецкой, едва они сели за дубовый стол, на который хозяин тут же поставил пару кружек с вином, глубокие удобные миски со стерляжьей ухой и пироги. – Я не знал, что Дуся влюблена в другого, и заказал для нее у Позье браслет с изумрудами. Сами по себе камни мелкие, я бы даже сказал, бросовые, но, во-первых, под цвет ее глаз, и во-вторых, каналья клялся мне, что больше такого браслета нет в целом мире. Он даже хвастался, что поскольку на изделие пошли самые неказистые камни, то он просто не наберет подобной шелупони на второй. Но заплатил я ему очень даже неплохо, и когда уходил, еще раз напомнил, чтобы ничего подобного он не смел делать. И что же? Некоторое время назад при дворе появилась новенькая девушка, сестра этой самой Дусеньки, Полинька, а на ней точно такой же браслет!

Поначалу я решил, что это наследство от покойной сестры, ну, не отнимать же. Подошел рассмотреть поближе, а она вдруг сама и брякни, мол, подарок батюшки на святые именины! И купил он его где-то в Москве, когда на ярмарку ездил, и уж точно не за ту цену, что я обманщику Позье уплатил. Обидно!

– Но, может, сама Полина что-нибудь перепутала? Позье ведь для государыни украшения мастерит. Стал бы он вам дешевку базарную подсовывать? – усомнился Степан. – Сестра могла дать Полине поносить браслет, могла забыть его, когда приезжала в гости? А Полина просто перепутала, ее же здесь не было, когда вы вручали свой подарок, наплела первое, что в голову взбрело.

– В том-то все и дело, что Евдокия Тихоновна благосклонно приняла от меня подарок, а на следующий день ее и след простыл. Теперь-то я понимаю, что она просто хотела отвлечь внимание от своего истинного полюбовника. Но, как выяснил Ушаков, сбежав из дворца, она так и не добралась до своего семейства и вскоре была убита. Полинька же приехала позже, так что Дуся просто не могла ничего ей передать.

– А что если она браслет в своей комнате оставила? Тогда вполне резонно, что его нашли и передали сестре.

– Как же, после того, как господин Синявский там произвел осмотр, там не то что браслета, платка драного никто бы не обнаружил. Все, что нашел в присутствии свидетелей, под опись и к вам в Приказ.

– Если под опись, тогда конечно, – при мысли об Антоне Синявском аппетит резко уменьшился.

Пообещав разобраться с этим делом и, главное, доложить обо всем Ушакову, Степан допил свое вино и вернулся на службу.

Так как к вечеру Синявский не протрезвел, да и экзекутор был занят каким-то мелким чиновником, произнесшим матерные оскорбления в адрес императрицы и ее матушки, а такие дела обычно разбирались первее, нежели убийства и воровство, допрос перенесли на раннее утро.

Воспользовавшись возникшей заминкой, Апраксин увлек Шешковского в дом князей Гагариных.

– Пока я буду домоправительнице зубы заговаривать, ты по-быстрому кукол рассмотришь и, может быть, даже какую-никакую опись произведешь, – тормошил он размякшего к вечеру юношу.

В общем, на наши руки найдутся муки. Шешковский безропотно подчинился, а что не подчиниться, чай, Степан Федорович не на своих двоих побрел к Гагариным в гости, меся весенний раскисший снег напополам с обычной строительной грязью. Знамо дело, дом князей располагался среди разнообразных строительных площадок, недостроенных пока что соседских домов, рядом с которыми место только конным или в экипаже. Потому как пешим ходом можно изгваздаться так, что постесняешься в честной дом войти. Апраксин усадил тезку в убранную мехами карету, такую теплую и уютную, что хоть сейчас в Москву, не замерзнешь.

Домоправительницей оказалась та самая дама, которая забирала Полину Самохину из дворца. Шешковский ее сразу же признал, хоть та и была одета по-домашнему, в кружевном чепце до самых глаз и вышитой телогрейке поверх платья. После того как Анна Васильевна слегла, в доме Гагариных воцарилась буквально мертвая тишина. Нигде дверь не скрипнет, половица не запоет, на кухне не слышно привычной болтовни кухарок, в комнатах не убираются девушки. В больших домах всегда полно народу, и только часть из них занята делом, а остальные баклуши бьют, пока их не позовут. Но у князей Гагариных друзей встречала звенящая тишина.

– Это потому, что Анна Васильевна почти всю прислугу в имение отправила, – извиняясь неизвестно за что, сообщила домоправительница. – Кто же знал, что барыня надолго сляжет?

Анна Васильевна лежала на своей постели и, как показалось Шешковскому, крепко спала, разметав по подушке русые волосы.

– Отчего же сиделку не пригласите? Мало ли что может понадобиться? – удивился Апраксин, но домоправительница только руками на него замахала. Барыня не позволяет. Как занедужила, никого постороннего видеть не желает.