Третье сердце

– Не стесняйся, – сказала Мадо. – Не смотри, что я худая. Я целый год жила с одним мужчиной. Его звали Пабло, это испанское имя, он был испанцем. – Пауза. – Он умер. – Снова пауза. – Я знаю мужчин. Я знаю, что им нужно.

Что-то в ее голосе насторожило Тео. Он включил свет и увидел, что Мадо улыбается. Он еще не видел ее улыбающейся. Улыбка придавала ее лицу чуть ли не зловещее выражение. Она закрыла глаза, откинула одеяло и развела ноги. Как ни странно, у нее было манкое тело. Чистое, тонкое и манкое.

Тео погасил свет и положил костыли между собой и Мадо.

– Спокойной ночи, Мадо, – сказал он. – Нам рано вставать.

– Ты настоящий урод, – пробормотала она. – Настоящий…

12

Обычно малышка Лу приходила на улицу Коленкур очень рано. Было еще темно, когда она растапливала плиту на кухне, а потом принималась за уборку. Она наводила порядок внизу, в ателье, а уж потом принималась за уборку квартиры мсье Завалишина и логова мадам Танги.

Малышка Лу была полузабитой деревенской девчонкой, но она все подмечала. Она все видела и помалкивала. Она давно поняла, чем этот фотограф занимается по вечерам, но Лу умела держать язык за зубами. И потом, по правде сказать, этот громила Тео ей нравился. Он был таким представительным, таким уверенным в себе господином, да вдобавок щедрым господином.

Однажды ей удалось стащить из его лаборатории несколько скоромных фотографий. Эти снимки ошеломили ее, довели до слез: малышка Лу вдруг поняла, что такое подлинная красота и что такое настоящая жизнь.

Да, малышка Лу готова была душу черту прозакладывать, чтобы оказаться среди натурщиц Тео. Она видела, что он делает с этими женщинами, как с помощью кисточек и красок превращает их в неземных красавиц. Наверняка ему удалось бы проделать это и с малышкой Лу. При помощи кисточек и красок. Он сделал бы ее выше, поуменьшил грудь и удлинил шею. А уж малышка Лу его не подвела бы. Она бы так сверкнула бы глазами, так изогнула бы стан, так томно, так маняще, так по-ведьминому улыбнулась бы в объектив, что все эти мужчины мигом оказались бы у ее толстеньких кривых ног.

Что ж, малышка Лу умеет помалкивать и ждать, и когда-нибудь она своего дождется. Когда-нибудь Тео обратит на нее внимание. Рано или поздно он поймет, как ему не повезло с этой кривлякой и истеричкой Крикри. Хромая порочная гадина, воровка и извращенка. Да и мадам Танги не лучше. Но ничего, малышка Лу умеет ждать, терпеть и ждать. А что Тео иностранец, так малышка Лу считала, что иностранцы владеют какими-то тайными знаниями, такими же загадочными, как их языки, и эти тайные знания дают им власть над людьми. Во всяком случае, власть Тео над собой малышка Лу признавала безоговорочно.

Она пришла на улицу Коленкур как раз вовремя. Из ворот дома мадам Танги выезжал автомобиль, за рулем которого сидел Тео в адриановской каске. На нем была долгополая кожаная куртка на меху, в кармане которой лежала маленькая коробочка с белым камешком.

Тео остановил машину, вылез из кабины и протянул малышке Лу конверт.

– Что это, мсье?

– Это тебе, Лу. Прибери, пожалуйста, в лаборатории.

– Вы уезжаете, мсье?

– Мне нужно отлучиться.

Малышка Лу разглядела сидевшую в машине девчонку, закутавшуюся в меховое пальто. На заднем сиденье стояла птичья клетка.

– Когда вы вернетесь, мсье?

– У меня неотложные дела, Лу. До свиданья, малышка.

Он потрепал ее по щеке и сел за руль. Машина дернулась, взревела мотором и скрылась за поворотом.

В кухне малышка Лу открыла конверт – там были деньги. Пятьдесят франков. Пятьдесят, Боже правый. Малышка Лу никогда еще не держала в руках таких денег. Малышка Лу никогда даже не видала таких денег. Она вспотела от волнения, сунула купюры в лифчик и толкнула дверь в ателье.

Это было довольно просторное помещение с подиумом, на котором сейчас стояла египетская кушетка, обитая желтым шелком.

Малышка Лу заглянула в лабораторию. Раковина была полна пепла. Она вытащила из пепла кусочек картона. Изящная босая женская ножка – вот все, что можно было разглядеть на обгоревшем фото. Тео все сжег. Всех этих красавиц, всю эту красоту.

Малышка Лу спрятала уцелевший кусочек снимка на груди, там, где у женщин побогаче был бюстгальтер, вернулась в павильон и легла на кушетку. Когда поблизости никого не было, она позволяла себе вольности. Вокруг на штативах стояли дуговые светильники. Они уставились на малышку Лу и казались уродливыми насекомыми, инопланетянами, захватившими Землю и уже добравшимися до Парижа. Но город пока не подозревал об уготованной ему участи. А они уже здесь. Они обступили малышку Лу, словно совещаясь о чем-то, но их язык был ей неведом. Добра от них не жди: малышка Лу знала о них все, она обожала комиксы о злобных пришельцах. Они вот-вот двинутся на своих суставчатых желтых ногах на улицу, спустятся с Холма и заполонят великий город, убивая направо и налево, и никому не уцелеть в этом кровавом кошмаре, ни младенцам, ни старикам, ни красивым женщинам с толстенькими кривыми ногами.