Третейский судья

Ковалю мешает полиэтиленовая сумка. Завидя урну, он комкает и засовывает сумку туда, шурша в ней пустыми обертками из-под всяких вкусностей. Мишенька трогательно помогает, и, глядя на него, Коваль думает, что это ведь единственный живой человек из его прошлого. А другие - если и есть - ему безразличны.

Откуда ни возьмись выворачивается дюжий санитар. Грозно командует:

- Хомутов! На обед!

Мишенька жмется к Дяде.

- Он сыт, - говорит Коваль.

- Порядок есть порядок! - Санитар тянется ухватить Мишеньку за плечо или за шиворот.

Коваль перехватывает его руку и, несмотря на сопротивление, отжимает ее прочь. Парень в восхищении:

- Ну, батя, ты силен! Тебя бы к нам в санитары!

Коваль усмехается и уводит Мишеньку. Сценку с санитаром тот понял, в общем, правильно и теперь торжествующе на него оглядывается.

- Кто у нас Мишенька? - отвлекает его внимание Коваль.

- Миснь-ка... Миснь-ка... - и тычет пальцем себя в грудь.

Усвоил. Выходит, способен чему-то научиться. Тихое, наивное, милейшее создание... Коваль простыми словами описывает свою огромную квартиру в Вене, и рыжую кошку Дусю, и ее котят, которых она регулярно приносит по осени. Мишенька слушает зачарованно, подавая односложные реплики.

И вдруг Коваль слышит свой голос, произносящий слова, которые означают, что он принял некое решение, не спросив себя, с собой не посоветовавшись, не прикинув всех возможных последствий. Голос произносит:

- Хочешь поехать ко мне домой?

- Омой... Омой... - эхом отзывается Мишенька.

- Поедем на поезде. Ту-ту.

- Ту-ту! Омой! - Что-то ему смутно вспоминается прекрасное, глаза светятся.

- Но не сейчас. Не сразу. Надо подождать. Жди.

Поймет ли он, что я не увезу его сегодня, что потребуется терпение?

- З-ди... З-з-ди... - старается Мишенька уразуметь и запомнить важное слово.

Коваль разговаривает со стареньким главврачом. У медиков есть присказка: "невропатолог с нервинкой, психиатр с психинкой". У главврача это выражается в том, что он болтлив и его "заносит". В интернате он на покое - вместо пенсии и потихоньку маразмирует. А был именитой фигурой, имел большие заслуги перед Родиной, когда психиатрия врачевала инакомыслие.

Мишенька бродит тихонько по кабинету, присматриваясь к новой обстановке. Разговор взрослых слишком скор и сложен для его восприятия.

- В Австрию? - поражается врач. - Боюсь, тут будут затруднения.

- Стране не хватает сумасшедших? - иронизирует Коваль.

В душе главврача затронута больная струнка.

- Сумасшедших полно. Но сместились критерии вменяемости. То, что считалось бредом, теперь новое мышление. Вы не поверите, мой прежний пациент выступает по телевизору и проповедует то, от чего его лечили! Я извел на него столько галаперидола!.. Ну ладно, - одергивает он сам себя. - Значит, вы хотите его взять. Зачем?

"Зачем?.." Коваль оглядывается на Мишеньку.

- Ему там будет лучше.

- M-м... Давайте начистоту. У вас комплекс вины? Вы отец?

В каком-то смысле... Мишенька действительно обязан жизнью Ковалю. Он был большим начальником на Севере, под ним работали и зэки. И Люба, отбыв тот, еще первый срок, жила с сыном на поселении. Кто-то поджег барак. Коваль вынес из огня двухлетнего ребенка. Но Мишенька сделался, что называется, неполноценным.

- Его отец убит при побеге, - отвечает Коваль врачу. - Он был в заключении.

- Ах, так. Боюсь, мне не разобраться в ваших мотивах... - Врач озадачен, но посетитель выглядит столь уверенным, столь состоятельным человеком, что отказать как-то язык не поворачивается. - Я могу, конечно, написать что-нибудь о необходимости лечения за рубежом... - мямлит он.

Если бы Коваль был склонен к самоанализу, то понял бы, почему Мишенька так тронул его сердце: потому что когда-то Коваль его спас. Мы любим тех, кому сделали добро.

В казино есть комната, где клиенты могут в своей небольшой компании сыграть по-крупному в очко.

Играют Руслан, лысый мужчина в очках (он держит банк) и два расфранченных человека кавказской национальности. Руслану фартит, сегодня его день! Лысый зорко отслеживает степень его азарта сквозь очки в дорогой оправе. Если б Руслан был не охранником, а контрразведчиком, то заметил бы, что стекла в очках не диоптрийные и, стало быть, человек "рядится". А зачем? За карточным столом это сигнал опасности. Но Руслан не контрразведчик, и потом он уже видел Лысого несколько раз в казино, тот постоянно банкует. Поскольку пока не зарезали, можно надеяться, что не мухлюет.

- Как человеку везет! Как везет! - то ли изумляется, то ли негодует один из кавказцев.

Руслан, посмотрев сданную ему карту, объявляет:

- Ва-банк!

- Банк большой! - предостерегает кавказец.

- Я отвечаю.

Руслан прикупает у банкомета вторую карту. Кавказцы тоже.

- Еще одну, - решается Руслан.

- Тройка, семерка, туз? Так думаешь? - не унимается разговорчивый кавказец.

- Помолчи, - напряженно произносит Руслан и обращается к мужчине в очках: - Себе.

Тот берет и открывает два туза.

Руслан швыряет свои карты, у него шестерка, семерка, семерка.

- Вай-вай, Пушкина не читал! - ликует кавказец.

А банк очень большой.

В отделении милиции заканчивается развод.