Третья

Арнау всегда остр в своем сарказме, как блюдо карийской кухни, – повара этого острова даже сырники не могли испечь без того, чтобы пламя изо рта не вырвалось.

‒ Хорошо, – Коэн просканировал внимательным взглядом выражения наших лиц, убедился, что все в порядке, достал из кармана флэшку. ‒ Я кое-что нашел: даже больше, чем намеревался. И надо бы это передать в отдел сейчас, так что ехать домой пока не могу. Еще занят.

‒ Сколько тебе потребуется времени?

Мне нравилось ощущать тепло его тела рядом, его константу-составляющую «стабильность».

‒ Минут сорок-пятьдесят.

‒ Без проблем, ‒ Арнау этому нисколько не расстроился. – Мы с Лав пока погуляем, покатаемся. Вернемся сюда, когда позвонишь, подхватим тебя.

‒ Погуляйте. – Коэн наклонился ко мне, шепнул на ухо. – Позвони мне, если этот парень станет совсем несносным. Номер знаешь.

Я улыбнулась. Конечно, позвоню. Если вовремя вспомню «стоп-слово», чтобы после этого убедиться в том, что Галлахер, вероятно, играет вовсе не в моей команде.

В ответ лишь кивнула. И моей щеки опять невесомо коснулись губы Коэна. Я обожала его, обожала их обоих. Хотя, прогулка с Эйсом – все равно, что хождение по канату без страховки. Надо однажды привыкнуть и к этому. Возможно, сейчас самое время.

Гэл бесшумно скрылся в темноте: отправился кому-то передавать флэшку.

‒ Так на чем мы с тобой остановились? – Эйс был мягок, как кот. Кот, который при желании поймает любую мышь, задушит змею и при желании установит правила на районе. И при этом даже не запыхается.

‒ На непредсказуемости, ‒ напомнила я невинно.

‒ На непредсказуемости, ‒ повторил мой «учитель». И улыбнулся.

(Rael Jones – Pleasure Gardens)

… ‒ ты всегда хочешь воспитывать меня! – Возмущалась я парой минут позже, когда беседа слово за слово перетекла на часто встающую между нами тему. – А этот процесс никто не любит. Он болезненный.

‒ Глупая. И скажи, почему ты решила, что «воспитание» ‒ это всегда процесс физический? И почему «болезненный»? Воспитание в моем понимании – это углубление образовавшейся между нами связи.

‒ В постели?

‒ Кто из нас постоянно переводит тему на постель? Большая его часть происходит вот тут, ‒ Арнау постучал себя по лбу, – в голове. Ты думаешь, «доминирование» ‒ это причинение кому-то боли ради усмирения внутренних демонов путем унижения другого человека?

‒ А разве нет?

Наверное, он хотел снова повторить «глупая», но не стал.

‒ «Доминирование» ‒ это то, что позволяет тебе прочувствовать дополнительные грани наслаждения между партнерами. Да, иногда острые, иногда чрезвычайно чувствительные, те, которые ты не найдешь при классическом контакте умов и характеров. Это гурманство, это дополнительные оттенки, специи. И именно поэтому здесь чрезвычайно важно доверие. Полное, тотальное. Даже тогда, когда тебе кажется, что доверять ты не хочешь и попросту не можешь. Это расслабленность.

‒ А такая расслабленность возможна?

Тема, которую он поднял, была мне интересна, как интересны были взгляды и мысли Арнау. Значит, не «подчинить»? Лишь показать новые оттенки вкусов? Кого-то другого я бы на эту тему даже слушать не стала. Показала бы средний палец, хлопнула дверью и была такова. Но такой человек, как Эйс, мне так думалось, встречался, может, раз в жизни. Настолько сложный, настолько многослойный и глубокий. С ним действительно можно было познать нечто совершенно другое, и это другое манило. Неизведанностью, распущенностью, теми самыми гранями.

‒ Расслабиться – это выбор.

‒ Если… у меня получится…

‒ У тебя получится. Со временем.

Время. Которого у меня, может быть, нет. Мне до зубной боли надоело это воображаемое ограничение в семь дней. Прояснить бы уже, что случится дальше, когда они истекут.

Не дождавшись от меня продолжения, Эйс улыбнулся. Сейчас его лицо находилось очень близко к моему, и я чувствовала то же, что и всегда рядом с этими мужчинами – сексуальную готовность. С ними невозможно было ее не ощущать.

‒ Когда это случится, ‒ его губы почти касались моей щеки, ‒ в тебя начнет вливаться никогда не испытываемое ранее наслаждение. От близости, от хождения по острию. Ты увидишь, в каком объеме удовольствия отказывала себе раньше. И уже не захочешь от него отказываться.

‒ У меня провода с него не перегорят?

Эйс улыбался красиво.

‒ Такие пики эйфории не для всех, я согласен, но ты выдержишь. Скажу больше, ты к этому привыкнешь, сама будешь этого желать.

Откуда он мог знать? Или мог? Я сама до сих пор не знала, чего именно желаю, но любопытство во мне, конечно, присутствовало.

‒ Значит, доверие…

Из галереи, которую мы покинули некоторое время назад, продолжали доноситься звуки музыки.

‒ Да.

‒ И сразу начнется гурманство?

‒ Сразу? – Его вкрадчивый тон одновременно возбуждал и ерошил мою невидимую шерсть. – Как ты думаешь, если положить все специи в одно блюдо, ты их различишь? Если смешать все вкусы разом. Сможешь выделить один?

‒ Вероятно, нет.

‒ Ответ правильный. И потому я начну проводить тебя по этапам удовольствия постепенно, разграничивая вкусы. Чтобы ты научилась их различать.