Третья древняя, или И один в поле…

Он помнит, как она мгновенно отняла свою руку, как только отгремели последние аккорды, и в зале зажёгся свет. Возможно, это было сделано из чувства стыда и такта, а возможно, ей просто понадобилась вторая ладошка, чтобы неистово хлопать вместе с экзальтированной публикой и вызывать маститого маэстро вновь и вновь. Во всяком случае, она вела себя как ни в чём не бывало, а он тоже сделал вид, что никакой близости не возникало вовсе.

Он посадил её в кабриолет с чопорным шофёром в форме, и она попросила на следующий день отгул.

— Мне надо съездить к маме. Всего лишь на один день, — сказала она извиняющимся тоном. — Не правда ли, вечер был великолепным?

— Да, да, конечно, — ответил он, то ли соглашаясь с её вынужденным отсутствием, то ли с оценкой вечера.

— Вы не смогли бы в качестве аванса выдать мне небольшую сумму? — смущённо спросила она. — Муж перестал давать мне деньги на карманные расходы, как только узнал, что я стала работать у вас.

— Конечно, какие проблемы! Сколько вас устроит?

Она назвала сумму, он вручил ей деньги, и они попрощались.

На следующий день он пошёл на работу к себе в офис, но не успел как следует разложить на столе накладные и счета, как в дверь постучала секретарша и сообщила, что к нему явился посетитель.

— Просите его сюда.

В комнату вошёл господин среднего роста. Подтянутый, сухой, одетый в визитный костюм с бабочкой, с гладко прилизанными белесыми редкими волосами, да ещё со старомодным пенсне и лакированной тростью — он явно не вписывался в непритязательно обставленный рабочий кабинет бизнесмена средней руки.

Он сразу понял, кем является этот неожиданный посетитель.

— Господин Фассбиндер? — осведомился визитёр резким и неприятным голосом.

— Да. С кем имею честь?

— Бергер. Советник министерства иностранных дел Магнус Бергер.

— Очень приятно. Чем могу служить?

— У вас работает моя жена, — вместо ответа констатировал советник.

— Да, это правда, но сегодня её нет, она…

— Я знаю, где моя жена, — перебил его дипломат. — Именно поэтому я и выбрал этот день, чтобы поговорить с вами наедине. Наш разговор будет носить конфиденциальный характер, и я хотел, чтобы он остался между нами.

— Прошу вас, садитесь, — указал он место на стуле напротив.

Магнус Бергер снял шляпу и уселся на стуле, положив ногу на ногу и поправив и без того безукоризненно сидящее на красной переносице пенсне.

— Если не секрет, чем занимается ваша фирма? — начал он.

— Нет, не секрет. Я занимаюсь торговлей текстилем.

— Угу. — По реакции Бергера трудно было понять, нравится ему это обстоятельство или нет. — И какую роль исполняет на фирме моя жена?

— Она помогает мне наладить кое-какие связи, занимается рекламой и некоторой журналистской работой.

— Угу. — Бергер встал и заходил по комнате. — Господин Фассбиндер, я хотел бы, чтобы вы нашли удобный предлог для того, чтобы уволить мою жену с работы.

— Это не возможно, — сухо ответил он.

— Почему же, позвольте узнать? — Бергер остановился и посмотрел на него в упор.

— Потому что она — отличный работник, и у меня нет никаких оснований для её увольнения.

— А если я попрошу вас сделать для меня? — Советник многозначительно посмотрел ему в глаза.

— Всё равно я не могу этого сделать.

— Вот как? Ну что ж, тогда я сам приму меры.

— Это как вам будет угодно, — сказал он и поднялся из-за стола, давая понять, что аудиенция закончена.

Уже в дверях Бергер спросил:

— Вы из какой части страны? У вас еле заметный акцент.

— Это не относится к делу, но могу удовлетворить ваше любопытство. Я местный гражданин, но длительное время проживал в Аргентине.

— Понятно, — пробурчал Бергер и, нахлобучив шляпу, взялся за ручку двери. — Прощайте, господин Фассбиндер. Желаю удачи в текстильном бизнесе.

Слово «текстильный» он выделил особо, подчеркнув всю приниженность и заземлённость этого презренного занятия, а в пожелание успеха он постарался вложить всё своё негативное отношение и к самому бизнесмену, какому-то аргентинскому Фассбиндеру.

Дипломат ушёл, оставив после себя неприятный осадок на душе. Он тут же решил, что расскажет об этом визите Кристине.

Услышав рассказ о визите мужа, она только звонко рассмеялась:

— Не волнуйтесь, Рольф. Ничего у него не получится. Пусть только попробует.

— У вас действительно… Вы в самом деле находитесь в состоянии войны с мужем?

— Я бы сказала, в состоянии военного нейтралитета, но возможно в самом скором времени начнутся настоящие боевые действия.

Эта фраза заставила его о многом призадуматься. Ведь разрыв между супругами делал «Стеллу» ненужной для разведки. Почти ненужной. У неё, кроме мужа, конечно же, были другие интересные связи, но Магнус Бергер интересовал Москву куда больше, чем все они вместе взятые.

— Как вы съездили? Как ваша мама?

По лицу «Стеллы» пробежала тень. Она взглянула на него — глаза её были полны страха и тревоги.

— Плохо, Рольф, очень плохо. — Она неожиданно бросилась ему на грудь и разрыдалась. — Мама — это единственное святое, что у меня осталось в жизни.

Она крепко прижалась к нему, как будто давая понять, что и он ей так же дорог, как мать.