Он полез в комод и стал рыться в ящиках, переворачивая стопки каких-то папок с бумагами, коробочки, шкатулки, мотки ниток, разноцветные лоскутки, пока не извлёк то, что искал: старый в синем сафьяновом переплёте альбом с фотографиями.
Он уселся за кухонный стол и начал перелистывать толстые посеревшие от времени листы. Везде попадались снимки сына, но самой матери почему-то не было. Вероятно, некому было сфотографировать. Вот на этом снимке он изображён вместе с ней, он был сделан накануне его отъезда в
Зазвенел телефон, и он неохотно отложил альбом в сторону.
— Алло! Я вас слушаю.
— Иван Алексеевич? — спросил незнакомый женский голос.
— Да, это я.
— Это Эльвира Харитоновна, «Марта».
— Да, я слушаю вас, Эльвира Харитоновна. — Что этой мымре вдруг от него понадобилось?
— Мне надо с вами встретиться.
— А по какому вопросу?
— Это касается вас. Я расскажу вам при встрече.
— Хорошо. Где и когда?
— Можно я приеду к вам?
— Конечно, конечно. — Он продиктовал ей свой адрес.
— Перед выездом я вам позвоню, — сказала «Марта» и положила трубку.
Звонок чрезвычайно взволновал его, потому что он сразу подумал, что позвонившая намеревается сообщить ему нечто важное о Тине. По всяким пустякам эта дама звонить не будет. Он даже вообразил, что «Марта» во время разговора была явно взволнована. Впрочем, он слишком плохо знал её, чтобы делать какие бы то ни было выводы, а по телефону ему могло показаться что угодно.
Но «Марта» так и не позвонила ему ни в этот день, ни на следующий — она вообще пропала куда-то, потому что дома её не было — во всяком случае, на его телефонные звонки никто не отвечал. Зато вечером позвонил Дубровин и спросил, как он себя чувствует. Он ответил, что у него всё нормально. Тогда Глеб поинтересовался, когда он возвращается на дачу. Он сказал, что пока не знает. Они поговорили о том — о сём, а в общем — ни о чём, после чего Дубровин попрощался и положил трубку. Сразу он как-то не зацикливался на этих звонках; мелькнула ненароком мысль о странном звонке «Марты», о пустых расспросах Дубровина, но она тут же пропала, перебитая другими, более важными для него в этот момент.
Копаясь в старых бумагах в поисках альбома с фотографиями, он обратил внимание на пачку конвертов, туго перевязанных красной ленточкой. Она сразу привлекла его внимание, но вспомнил он о ней лишь на следующий день. Эпизод с внезапным звонком «Марты» отступил в тень, делать в Москве было уже нечего, и он уже подумывал о том, чтоб возвратиться на дачу.
Проходя мимо комода, он увидел, что из закрытого им накануне ящика торчит какая-то бумажка. Он приоткрыл на ходу ящик, засунул бумажку внутрь и задвинул его, но рука так и осталась приклеенной к холодной латуни ручки. Да, да, конечно он собирался посмотреть тот пакет с красной ленточкой. чтобы посмотреть, что в нём могло быть. По неведомым ему причинам ему представилось, что в старых потёртых на сгибах конвертах содержалось нечто интересное и важное об Ольге или об их прошлом. Он выдвинул ящик, достал пакет и развязал узелок, завязанный ещё рукой живой жены.
Ленточкой были связаны с десяток писем, исполненных незнакомым мужским почерком на машинописной глянцевой бумаге формата А-4, на которой обычно печатались деловые письма высокого начальства. Он развернул одно из них, лежащее сверху, и начал читать. Чтение сначала повергло его в шок.