Третья дверь. Секретный код успеха Билла Гейтса, Уоррена Баффетта, Стива Возняка, Леди Гаги и других богатейших людей мира

ЛЮДЯМ НРАВЯТСЯ ДРУГИЕ ЛЮДИ, А НЕ СЛУЧАЙНЫЕ ИМЕНА ВО ВХОДЯЩЕЙ ПОЧТЕ.

Если тебе кажется, что ты не готов к такому количеству неясностей и неудач, подожди, пока новые Льюис и Кларк не составят подробную карту, и ты станешь одним из многих, успешно повторяющих путь первопроходцев. Но если ты сам хочешь быть в числе инноваторов, то, подобно им, жди на своем пути неудач, лишений и потерь. Не готов к такому – не беда, просто не занимайся этим. В мире полно места для всего другого. Но если ты хочешь заниматься именно этим, пойти навстречу великим свершениям, то будь готов к тому, что на это потребуется гораздо больше времени и денег, чем ты рассчитывал, а болезненных, постыдных и горьких неудач будет хоть отбавляй. Продирайся, если тебя это не убивает.

– Предположим, я решил продираться дальше. Не могли бы вы дать мне несколько советов или контрольных вопросов, чтобы понимать, как искать правильных лягушек для целования? – сказал я.

– Ладно. Вот один из самых главных: лучше доказать, что это невозможно, чем до полного изнеможения терпеть бесконечные неудачи.

Кеймен объяснил, что в случаях, когда лягушек перецеловано огромное множество, а результатов никаких, он делает паузу и задается вопросом, возможно ли это в принципе. Не противоречит ли задуманное законам термодинамики, ньютоновской механике или каким-то другим фундаментальным принципам?

– Узнать, что ты зря тратишь время, бывает очень полезно. Когда ты убедился, что проблема неразрешима, смело можешь бросать это дело и не считать, что спасовал, – сказал Кеймен.

Журналисты то и дело интервьюируют Баффетта. Разумеется, это возможно.

– Когда все время целуешь лягушек с одним и тем же результатом, наступает момент сказать себе: «Больше не буду рассчитывать на везение. Хватит покупать лотерейные билеты». Хоть я всегда и говорю «упорство – великая вещь» и «не робей», но тупо упираться – полная глупость.

Конечно, лягушек может быть миллиарды, но иногда я понимаю, что их разновидностей не больше десятка. Отсюда второй хороший совет: можно поцеловать одну такую, одну такую, но не пытаться перецеловать всех до единой.

Кеймен помолчал, соединив пальцы рук.

– Иногда на новаторскую идею можно выйти, пересмотрев рамки, – сказал он.

Он рассказал мне о дефиците научного и технического образования в американских государственных школах. Считалось, что это педагогическая проблема, поэтому ее пытались решать по старинке: пересмотрев учебные планы и увеличив численность преподавателей. Но все было бесполезно. Кеймен решил посмотреть, что будет, если сформулировать задачу иначе. Что, если это не педагогическая, а культурная проблема? И сразу же образовались новые лягушки. Кеймен решил создать конкурс под названием FIRST, в рамках которого ученые выступали бы в роли знаменитостей, а технические предметы в школе превращались бы в спорт. И теперь конкурс FIRST стал явлением общенационального масштаба, которое затрагивает жизни миллионов учащихся.

– Вместо того чтобы расстраиваться, раз за разом возвращаясь все к той же проблеме, переформулируйте вопрос так, чтобы на него можно было ответить иначе, – сказал Кеймен.

Иной вариант ответа…

Я сосредоточился на том, чтобы встретиться с Баффеттом для интервью один на один. А если пересмотреть задачу? Что, если Баффетт просто ответит мне на пару вопросов, и неважно, где и при каких обстоятельствах?

А если так, то есть еще одна не поцелованная мной лягушка…

Глава 22 Собрание акционеров

Три недели спустя, Омаха, Небраска

Было так холодно, что щеки будто кололи ледяными иглами. Очередь на вход в спорткомплекс растянулась на квартал, огибая здание. Мы стояли в ней уже три часа, с четырех утра. Я снова вышел на поединок с Омахой, но на сей раз у меня была подмога.

Я привез с собой ребят.

Здесь был Райан, мой ответственный за цифры. Увы, в данный момент расчеты не слишком интересовали его. Он скрючился и дрожал, а обмотанный вокруг головы шарф делал его похожим на мумию. Я попытался взбодрить его вопросом о вероятности ответа Баффетта на мои вопросы, но он лишь пробормотал: «Слишком замерз, чтобы думать».

Здесь был Брэндон. Он уткнулся носом в книгу, приладив на голову телефон с включенным фонариком. Вот уже с четверть часа он был совершенно неподвижен. Я не мог определить, то ли он увлечен чтением, то ли окоченел насмерть.

Разумеется, прямую противоположность окоченению представлял собой Кевин. Этот прыгал вокруг и с улыбкой подкармливал нас энергетическими батончиками для сохранения бодрости духа.

Андре было не до батончиков. Он периодически смазывал губы бальзамом и флиртовал с женщиной, стоявшей в очереди немного позади. Солнце еще не встало, а он уже выпрашивал телефончик.

А Коруин… Ну, Коруин устал так сильно, что холод был ему нипочем. С безмятежно сонным видом он лежал прямо на тротуаре, завернувшись в теплую куртку вместо одеяла.