Третья половина жизни

– Но ведь заработает ватержакет! Не сегодня, так завтра. Не завтра, так через неделю. Обязательно заработает!

– Нам ваши оправдания не нужны.

– Да, – подтвердил мужчина.

– И сразу стало как-то скучно, – сказал Завенягин. – Что ж, за месяц работы вы увидели многое из того, чего мы не видим. Свежий взгляд. Уверен, что с вашей точкой зрения будет интересно познакомиться активу стройки. Сейчас как раз проходит партконференция. Обсудите с товарищами ваши выводы.

– С какой стати? – возмутилась женщина. – Если это шутка, то очень неумная!

– А тогда я не дам вам самолёта.

– То есть как?

– А вот так. – Завенягин выглянул в приёмную. – Мешков здесь?

– Так точно, Авраамий Павлович.

– Пусть зайдёт.

– Товарищ Мешков, в каком состоянии находится самолёт? – обратился Завенягин к молодому лётчику, когда тот появился в кабинете.

– Не заводится, Авраамий Павлович, – бодро отрапортовал тот.

– Это почему же он не заводится?

– Двигатель замёрз. Нужно, чтобы завёлся?

– Разумеется. Он должен стоять наготове. Но этих товарищей без моего приказа не сажать.

– Вас понял. Разрешите идти?..

– Вы… вы! У меня просто нет слов! – возмутилась женщина. – А у вас, коллега?

– Да, – подтвердил мужчина.

– Завенягин, вы забываетесь! Вы разговариваете с ответственными работниками наркомата!

– А вы разговариваете с депутатом Верховного Совета СССР и кандидатом в члены Центрального Комитета партии. И я приказываю вам доложить свои выводы делегатам партконференции, а протокол обсуждения приложить к заключению комиссии. Вам всё понятно?

– Да, – подтвердил мужчина.

– Выполняйте!..

Проводив членов комиссии, Завенягин надел суконную куртку плавильщика.

– Вас ждут, – напомнил Саша.

– Никаких дел, я на ватержакете.

– Учительница. Уже два часа ждёт.

– Что у неё?

– Не сказала. Только вам. Говорю: завтра. Нет, завтра может быть поздно.

– Что ж, пусть заходит.

– Поверьте, только дело чрезвычайной важности заставляет меня отнимать у вас время, – взволнованно заговорила пожилая женщина. – Меня зовут Надежда Марковна, я преподаю в школе ведущую дисциплину.

– Математику? – уточнил Завенягин.

– Нет.

– Физику?

– Пение.

– Пение?

– Простительно детям недооценивать роли пения как части музыки, части искусства. Но вы же образованный человек! Физика всего лишь средство. А музыка это сама цель. Мир спасёт красота, Это же общеизвестно!

– Продолжайте, – кивнул Завенягин.

– Нашим детям здесь, в Норильске, многого не хватает. Витаминов, свежих овощей, фруктов, солнца, длинного лета…

– Может, с другого конца будет короче? Чего хватает?

– Но есть нечто, чего они лишены искусственно. Музыки. А в ней есть всё. Кроме, может быть, витаминов. Дети чувствуют музыку всем своим существом. Поэтому они все талантливы.

– А взрослые почему-то не все, – заметил Завенягин. – Почему?

– Да, вы правы, не все.

– Может, и дети не все?

– Нет, все! Дети все! Просто есть нормально талантливые, а есть необычно талантливые. Вот из них мне бы хотелось создать хор. Небольшой, камерный. Но мне очень трудно работать а капелла, я уже не могу своим голосом подчинить их. И, понимаете, очень нужен инструмент.

– Рояль?

– Вы уж скажете – рояль! Если уж так мечтать – оркестр, музыкальная школа, цикл вечеров «Норильская осень».

– Лучше зима.

– Почему?

– Длиннее. Можно больше концертов дать. И они нужней.

– А что, правильно!

– Если не рояль – что? – спросил Завенягин.

– Даже боюсь сказать… Аккордеон.

– Где же его взять?

– Я потому и пришла. Есть. В ОРСе. Вчера привезли. Два. Один уже купили, а второй ещё нет. Но могут, в любую минуту!

– Сколько же он стоит?

– Дорого. Очень. Даже боюсь сказать… Три тысячи двести сорок рублей! Что, очень?

– Жуть! – согласился Завенягин. Быстро написал записку и протянул Надежде Марковне. – Передайте начальнику ОРСа. На концерт пригласите?

– Ваше место в первом ряду!..

Вслед за учительницей Завенягин вышел в приёмную, в ответ на вопросительный взгляд секретаря проговорил:

– Дело, действительно, очень важное. А знаете ли вы, молодой человек, что мир спасёт красота?

– Авраамий Павлович, вы это серьёзно?

– А между тем это общеизвестно.

– От чего спасёт? От фашизма?

– Видимо, да. В том числе.

– Пора бы ей начинать. Передали сегодня: Муссолини готовит вторжение в Абиссинию. Но я всё равно верю, что абиссинский пролетариат… Авраамий Павлович, там пролетариат-то хоть есть?

– Пролетариат, Саша, есть везде.

Застучал телеграфный аппарат. Саша подхватил ленту, прочитал:

– Из Москвы, молния… «Норильск, кандидату в члены ЦК ВКП(б) Завенягину… Вам надлежит прибыть в Москву… для участия в работе Восемнадцатого съезда партии…» Просят подтвердить получение.

– Подтверди.

– Значит, будет разговор и о нас, о комбинате?

– Возможно. Наверное… Наверняка!.. Неужели не буду понят?

– Штейн возьмёте?

– Да. Да, возьму. Неужели и к тому времени ватержакет не пустим?

Телефонный звонок. Саша привычно взял трубку:

– Управление!.. Понял, сейчас передам.

– Что ещё? – насторожился Завенягин.

– Проело ванну. Вся плавка ушла в поддон…