Третья причина

В том же самом светло-сером платье из крепа, длинном плаще и фетровой шляпе, женщина не спеша прохаживалась вдоль борта, явно избегая скопления уже выставленных на палубу длинных камышовых кресел, с которых другие пассажиры, укрывшись пледами, созерцали океан.

За истекшие сутки «Кайзер» значительно спустился к югу, циклон остался далеко позади, погода сменилась, и теперь небо было лишь облачным, а по всей серо-зелёной, неприветливой поверхности океана до самого горизонта катились не слишком крупные, пенистые волны.

Секундой спустя Иртеньев понял, что ноги сами собой несут его навстречу женщине. Остановившись за полшага и поймав её благосклонную улыбку, полковник, пользуясь правом полузнакомства, сказал:

— Добрый день, мисс… — и сделав короткую паузу, спросил: — Или миссис?

Женщина как-то непривычно подала руку и ответила:

— Мисс Ревекка Фишбер.

Полковник церемонно поцеловал протянутую кисть почти у запястья и представился:

— Томбер… С вашего позволения, мисс. Мистер Джек Томбер.

Ревекка весьма внимательно посмотрела на Иртеньева и поинтересовалась:

— Вы что, американец?.. Или европеец?

— Затрудняюсь ответить, — Иртеньев широко улыбнулся. — Я вырос в Русской Польше, немного пошатался по свету, потом стал американцем, а сейчас, если можно так считать, вообще почти что негр.

— О, даже так!.. — Ревекка удивлённо подняла брови. — Это как же понимать?

— Очень просто. У меня доходная плантация в Африке, так что теперь мои основные заботы там.

— Вон оно что… — с какой-то странной интонацией протянула женщина и внезапно спросила: — А в Америку вы зачем едете? У вас там кто-то есть?

— Никого, — абсолютно искренне ответил Иртеньев и добавил: — Еду просто так, из интереса…

— Решили, значит, отдохнуть?

— Вроде того, — с улыбкой подтвердил полковник.

— Понимаю… — всё с той же странной интонацией сказала Ревекка и, отвернувшись, стала смотреть на океан.

Иртеньев молча стоял рядом. Подсознательно он понял, что чем-то заинтересовал женщину и вдруг с благодарностью вспомнил владельца серебряной серьги. Да, содержатель бордингхауза чрезвычайно удачно подобрал ему документы, легко ложившиеся на его собственную биографию, и теперь он отвечал, не опасаясь, что женщина интуитивно поймает его на внутренней лжи.

Какое-то время Ревекка молча следила за горизонтом и только потом сказала:

— Хорошо, что мы обошли циклон, я так боюсь бури…

— Да, вроде обошлось, — поддакнул полковник, и тут женщина просто ошарашила его заявлением:

— Теперь надо бояться только русской эскадры.

— Что? — Иртеньев просто потерял дар речи.

Заметив его реакцию, Ревекка безапелляционно подтвердила:

— Да, да, да! Это только русские варвары могли так безжалостно расстрелять ни в чём не повинных людей. Одно рыбацкое судно погибло, и с ним восемнадцать человек!

Не зная, что и сказать, Иртеньев пробормотал:

— Ну, знаете, это всё-таки война, всякое бывает…

— А вы что, и на войне были? — встрепенулась Ревекка.

— Да вроде того, — Иртеньев пожал плечами.

— И по людям стреляли? — карие глаза Ревекки так и впились в полковника. — Из ружья?

— Почему же из ружья? — Иртеньев уловил изменение настроения женщины и усмехнулся. — Из митральезы.

— Из чего?.. — брови Ревекки поднялись кверху. — Это что, кажется что-то вроде пулемёта?

— Совершенно верно, — полковник кивнул, внимательно посмотрел на женщину и только потом вполне профессионально пояснил: — Только у пулемёта затвор сам ходит, а в митральезе ручку крутить надо.

— И где ж это с вами было? — в глазах Ревекки засветился неподдельный интерес.

— В Африке, — коротко ответил полковник, никак не намереваясь освещать эту тему, но тут уж Ревекка, неожиданно подхватив его под руку, увлекла за собой и попросила:

— Мистер Томбер, расскажите мне об Африке, я ведь так любопытна…

Сам, того не заметив, полковник подчинился очарованию женщины и, идя рядом с ней по палубе, увлечённо начал рассказывать сначала об Африке, а потом и обо всём том, с чем сталкивался в своей богатой событиями жизни. Увлекшись, он говорил до тех пор, пока давно ожидаемый гонг не позвал всех пассажиров первого класса на обед.

Ненадолго расставшись с полковником, Ревекка вышла к столу в роскошном шёлковом платье, чем-то напоминавшим греческую тунику. Сопровождаемая восхищёнными взглядами, она проследовала вдоль уже занятого табльдота и непринуждённо села рядом с Иртеньевым.

Полковник ясно слышал шуршание шёлка, как-то на втором плане видел суетившихся вокруг стола стюардов, совершенно машинально останавливал взгляд на замершем в почтительном поклоне величественном метрдотеле, но при всём том его существо целиком было поглощено Ревеккой. А когда, по окончании затянувшегося обеда, большинство дружно направилось в танцевальный зал, полковник, оказавшись там вместе со всеми, ощущал только руку женщины, доверчиво опиравшуюся на его локоть.

Салон, куда они вошли, больше подходил не кораблю, а богатому поместью. Понимая, что сейчас будут танцевать и, уловив, что встретившая их музыка чем-то напоминала польку, Иртеньев наклонился к Ревекке.

— Что тут играют?