Третья промышленная революция

Неважно, что подавляющую часть истории человечества люди жили племенами как собиратели и охотники и потребляли дары природы сразу же, как только добывали их. Понятие собственности в форме излишков зерна и прирученных животных появилось лишь с приходом эры оседлости и земледелия, которая датируется примерно 10 000 г. до н.э. Жизнь в эпоху палеолита была кочевой и определялась сменой времен года. Единственным имуществом была только скудная одежда, украшения, орудия труда да оружие, которые можно было носить с собой, и все это считалось собственностью всего племени.

Даже с возникновением земледелия понятие собственности имело больше племенной характер, чем индивидуальный. Несмотря на существование частной собственности, особенно в великих гидравлических цивилизациях[16], она была ограниченной и сводилась к состояниям королей и торговцев. Вплоть до XIV века в Европе землевладельцы и холопы прикреплялись к земле, а не земля передавалась в собственность людей. В соответствии с христианскими представлениями Бог безраздельно правит своим творением и просто поручает его заботам своего наместника на Земле, церкви, которая надзирает за тем, как им распоряжаются попечители на нисходящей лестнице — от владельцев феодальных поместий до рыцарей, вассалов и крепостных, — то есть за тем, что теологи называют «великой цепью бытия». Понятия купли и продажи земли — недвижимости — не существовало до принятия законов об огораживании в тюдоровской и елизаветинской Англии, которые ознаменовали конец феодальной экономики и начало рыночной эры.

Купеческие гильдии в свободных городах Европы в конце Средних веков также очень ограниченно подходили к приобретению имущества. Они устанавливали цены и количество продукции так, чтобы просто поддерживать привычный образ жизни, и не приобретали ничего сверх того, что требовалось для сохранения стабильного существования.

Первая промышленная революция ускорила производство товаров до невиданного в предыдущие периоды истории уровня, позволив ремесленникам и рабочим жить лучше, чем жили члены королевской семьи всего несколько веков назад. Восторженные экономисты эпохи Просвещения начали превозносить достоинства частнособственнических отношений на рынке и стали рассматривать приобретение имущества как естественную биологическую движущую силу, а не как социальное порождение, обусловленное конкретной коммуникационной/ энергетической парадигмой.

Рыночный механизм превратился в «невидимую руку», которая регулирует спрос и предложение частной собственности и следит, чтобы распределение этой собственности было таким же беспристрастным, как законы ньютоновской физики, управляющие Вселенной. Преследование личной выгоды, тоже рассматриваемое как присущее человеческой натуре качество, должно было гарантировать стабильный рост общего благосостояния и двигать человечество вперед по пути неограниченного прогресса. Концепции вроде caveat emptor («да будет осмотрителен покупатель») и «покупай дешево, продавай дорого» создавали контекст для новой, бинарной социальной реальности, разделившей мир на «мое» и «твое».

Зарождающаяся третья промышленная революция несет в себе совершенно иную концепцию человеческих побуждений и допущений, которые правят экономической деятельностью. Распределенный и ориентированный на сотрудничество характер новой экономической парадигмы требует фундаментального переосмысления высокой роли, отводимой прежде частнособственническим отношениям на рынках.

Быстрое и легкое установление связи между людьми через Интернет и другие новые коммуникационные каналы перемещает нас в глобальное социальное пространство и одновременно в новое временно́е поле. В результате этого доступ в гигантские глобальные сети становится не менее важным по своей ценности, чем право частной собственности в XIX и XX веках.

Поколение, выросшее на Интернете, по всей видимости, мало волнует антипатия теоретиков классической экономики к совместной творческой деятельности, обмену знаниями, опытом и даже товарами и услугами в открытых системах в целях создания общих благ. Классические экономисты, наверное, рассматривали бы такие экономические взаимосвязи как противные человеческой природе и обреченные на провал по той простой причине, что люди исходно эгоистичны, настроены на соперничество и действуют хищнически. Они должны либо эксплуатировать доброжелательность и простодушие партнеров и выезжать за счет других, либо делать все в одиночку за более высокую плату.

Эти предположения, похоже, не работают. В наши дни сотни миллионов молодых людей активно сотрудничают в распределенных социальных сетях в Интернете, добровольно отдавая свое время и знания, по большей части бесплатно, на благо других. Почему они делают это? Ради одной лишь радости посвящения своей жизни другим в уверенности, что вклад в общее благосостояние ни в коей мере не уменьшает принадлежащее им, а наоборот, многократно увеличивает их личное благосостояние.