Третья пуля

— Это буквальность, а не метафора. Таким образом, это был самый изощренный из всех кодов. Код, состоявший в том, что никакого кода нет. Кто додумался бы до этого, кроме, может быть, Боба Ли Свэггера? Ни один профессор колледжа не додумался бы до этого, поскольку ни один профессор колледжа не способен мыслить столь ясно.

— Возможно, он использовал тот же принцип, предпринимая следующий шаг. Нечто напоминает код, но таковым не является. Оно есть то, чем представляется, но вы можете смотреть на него целый день и не понимать этого. Код состоит в том, что никакого кода нет. Секрет заключается в отсутствии секрета.

— Это слишком заумно, — сказала Сьюзен. — Я никогда не использовала бы подобный прием в книге. В реальной жизни такого не бывает.

Воспоминания секретного агента Хью Мичум

Нет худа без добра, и отрицательный опыт — тоже опыт. В этом я еще раз убедился после провала в Москве. Первое, что я понял: Свэггер в свои шестьдесят семь все еще очень, очень хорош. Слишком умен, слишком быстр, слишком хладнокровен, слишком решителен, чтобы с ним могли справиться заурядные бандиты. Москва закалила его, подтвердила его подозрения, и теперь он будет еще более последовательно продвигаться к своей цели, которой являюсь я.

Второе, что я понял, — мне следовало уже давно усвоить этот урок; может быть, это наконец произойдет годам к девяноста! — никогда не нужно форсировать события. Все должно идти своим чередом. Излишняя спешка вредит делу. Я должен был направить в Москву свою убойную команду, а не прибегать к услугам людей с сомнительными способностями и не менее сомнительной мотивацией. Против профессионалов должны действовать профессионалы, дабы ими двигала профессиональная честь, а не только алчность и жажда насилия. Мои высококлассные киллеры все тщательно продумали бы и спланировали, предусмотрели бы все возможные варианты развития событий и не поддались бы панике, выяснив, что их клиенты вооружены.

Третье, что я понял (мне об этом было хорошо известно, но я почему-то забыл!): для всякой операции необходимо готовить почву. Наши люди устроили засаду на Стронского там, где тот прекрасно ориентировался. Он знал расположение всех постаментов и скамеек, все углы для стрельбы, все тропинки между кустами.

Я решил действовать в следующий раз осмотрительнее. В первую очередь требовалось забыть обо всем, полностью сосредоточиться на выполнении поставленной задачи и работать по двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Я вступал на тропу войны, и мне нужно вспомнить все боевые навыки и вновь стать жестким и безжалостным Хью из секретных служб, который в свое время убил президента и сотни других людей.

Я знал, что не должен ждать, пока Свэггер найдет новую позицию для атаки, и потом защищаться, ибо пассивность означает поражение. Ни в коем случае нельзя уступать инициативу этому гению спецопераций, предоставлять ему возможность выбирать время и место действия, а потом молить Бога, чтобы моим телохранителям сопутствовала удача. Нет, я должен был опередить его, заманить в выбранное нами место, где мы знали бы расположение деревьев и скамеек, где были бы загодя определены углы стрельбы и пути отхода, где было бы пристреляно оружие. Это нужно было сделать не просто профессионально, а на высшем профессиональном уровне.

У меня все же оставалось одно преимущество: я знал, куда он непременно будет вынужден приехать. Он будет вынужден приехать в Техас.

Единственным надежным связующим звеном со мной у него был его далласский знакомый, и он подозревал, что этот человек является моим агентом. Чтобы выйти через него на меня, он должен найти ответы на следующие вопросы. Кто ему платит? Что входит в его обязанности? Каким образом его можно использовать?

Я должен приготовить для него приманку в Техасе, настолько соблазнительную, чтобы он был не в силах сопротивляться искушению. Это стало бы для него Священным Граалем. Он начал бы искать следы, знаки, указатели — и со временем попал бы в устроенную мною западню. Мне нужно лишь позаботиться о том, чтобы он не вышел на меня раньше времени.

Поскольку Свэггер был стрелком и оружие было для него своего рода Йокнапатофой[45], я предполагал, что он будет искать подходы ко мне через посредство оружия. Ему не оставалось ничего иного. Это его маленький мир, где он чувствовал себя увереннее всего. Дрянная маленькая итальянская винтовка Алика, великолепный сверкающий «винчестер» Лона, свист пули, чудовищные повреждения человеческой плоти, которые способен причинить этот маленький кусочек металла, когда он летит с определенной скоростью, и…

Меня вдруг осенило. Как будто Бог прошептал на ухо нужные слова. Хотя нет, я уверен, в тот момент он был занят другими делами. Это решение пришло из подсознания, где долгое время созревало на основе сопоставления множества фактов, проверки множества вероятностей, изучения множества перспектив. И теперь оно сияло в моем сознании во всей своей поразительной ясности.