Третья раса

Он был прав. Не настолько усилитель тяжелый, чтобы хоть как-то повлиять на затраты воздуха при погружении. Дельфинам просто не хотелось утруждаться, вот и все. Отставник продолжал ругаться, но я не обращал на него внимания — думал, как найти выход из ситуации. К сожалению, мы с Леськой почти не общались на тему психологии китообразных, так что я понятия не имел, какой стимул может быть для дельфина важным, а какой не имеет значения. Но, вспомнив про Леську, я вдруг понял, чем можно попытаться зацепить Лидочку. Именно попытаться, поскольку в результате у меня не было ни малейшей уверенности.

— Там, на корабле, внизу, — сказал я в микрофон, — осталась та, которая все время работает с вами.

Коммуникатор не мог адекватно перевести Лесино имя так, чтобы дельфины его поняли без специального ключа, имевшегося в аппарате «Тапрабани». Поэтому пришлось пойти на словесные ухищрения.

— Та, с которой вы сношаетесь? — это вклинился Тошка, судя по изменившемуся тембру синтезатора.

— Да, — ответил я, не смотря на ухмылку Долговязого.

— Тогда мы попробуем опустить аппарат вдвоем, — сообщил дельфин. — И установить его в нужном месте. А вы будете нырять?

— Будем, — ответил вместо меня Долговязый. — Но нам надо еще подготовиться. А связь нужна быстро. Мы должны знать, что происходит внизу.

— Все понятно, — ответил Тошка и высунул морду из колодца.

Следом показалась и Лидочка. На усилителе были специальные крепления, позволяющие ныряльщику или дельфину закрепить его на спине. Однако она наотрез отказалась этим воспользоваться, заявив, что одна эту штуковину не потащит. В результате нам пришлось затянуть петли крепления таким образом, чтобы дельфины могли буксировать усилитель, просунув в крепления морды.

— У нас должна быть возможность бросить его при опасности, — объяснил Тошка.

Долговязый скрипнул зубами, но промолчал. Мы столкнули усилок в воду, в надежде, что он все же не рухнет на дно, а будет доставлен по назначению. Закончив с этим, отставник стянул с головы гарнитуру и произнес сквозь зубы:

— Мне больше нравятся собаки.

— Что? — не сразу сообразил я.

— Собак можно дрессировать, и они не корчат из себя сильно умных.

— Да ладно, — отмахнулся я. — Дельфины свободная раса. И гораздо старше нас. Людям пора отучаться весь мир воспринимать как братьев меньших.

— Да, у меня несколько устаревшие нормы, — пробурчал Долговязый. — Не такие продвинутые, как приняты теперь. Но если честно, то задолбала эта корректность в общении. Такое ощущение, что мы боимся поссориться с ластоногими, или они нам могут жопу порвать. Но я лично плевать на них хотел чешуей с высокого пирса. По мне, они приносили куда больше пользы, пока были дрессированными животными.

Я не знал, что на это ответить. Честно говоря, любое угнетение мне претило. Раз дельфины оказались разумными, значит, и относиться к ним следовало как к равным. Мы не имели права применять к ним свои законы — у них были свои. Мы не имели права заставить их помогать нам. Мы могли лишь договариваться о чем-то, а потом чтить эти договоры. Пока ни мы, ни они не отступали от этого правила. В общем в данном вопросе я был не согласен с Долговязым, но не собирался и спорить с ним.

— Так, Копуха, надо бодрым темпом готовиться к погружению. — Он достал два пластиковых пакетика с обычным сахаром, какой кладут в чай. — Ешь.

— Сахар? — удивился я.

— Да, кушай, кушай.

— С ума сошел?

— Барракуда тебя дери! Ешь говорю! — Он раскупорил пакет и сунул мне в руку. — Это пища для грибков, которые будут дышать за тебя!

— Для чего?! — у меня волосы на макушке зашевелились.

— Для грибковой культуры, которую нам придется ввести себе в кровь. Грибок жрет сахар и углекислый газ, а выделяет кислород. С такой флорой в крови можно нырять без всякого аппарата!

Глава 8 Черная бездна

Заявление Долговязого окончательно выбило почву у меня из под ног. Я что угодно мог предположить, любой способ погружения без аппарата, включая гипервентиляцию легких чистым кислородом, как это сделала Рипли возле Одессы. Но чтобы впрыскивать грибок себе в кровь… Нет, это чересчур, с какой стороны не смотри. Однако, судя по всему, другого выхода не было.

— Грибок является дальним родственником обычных дрожжей, — объяснял между тем Долговязый, готовя инъектор. — Ты думал, жидкостные аппараты на пустом месте появились?

— Нет. Но я был уверен, что их разработали инженеры…

— Конечно. Инженеры из охотников. Практики. Ты знаешь, что жидкостные аппараты появились только лет тридцать назад?

— Да ладно. Им лет сто! — ответил я. — Что я не видел фотографий первых жаберных ЖЖС-ок?

— В них тонуть было хорошо, а не нырять. От неосторожного пука жабры рвались. И все, пипец. Нормально можно стало нырять, только когда линейка ГАДЖ появилась. А до того с этой хренью в крови и ныряли. И с океанской водой в легких, вместо «рассола». Что, не хило?