Третья стихия

Обеспокоенный отсутствием остальных (и в первую очередь Илли), Михаил вышел наружу и, к своему облегчению, сразу увидел Илли — она в компании Карригана занималась осмотром близлежащих полотен «картинной галереи». Петр его бригада отсутствовали, но за них Михаил волновался как раз меньше всего — кто-кто, а эти небось не потеряются, осмотрят достопримечательности и вернутся. Куда ж им деваться здесь без Проводника? Разве что в Кляксу сигать от отчаяния. Клякса корячилась на своем прежнем месте, наподобие местного черного солнца, но вела себя смирно, не колыхалась, и Михаилу даже показалось, что она стала как будто бы чуть менее разлапистой. Михаил бросил искоса взгляд налево вниз — там, неподалеку от стены, валялся на асфальте развороченный кусок металлического лома — остатки пространственного резака: все, что они нашли вчера, когда отправились после капитуляции Кляксы искать Рика — все, что от него осталось. Щемящая пустота образовалась в том уголке души Михаила, который вчера еще занимал Рик — чужой и не всегда приятный ему парень, наглый, взбалмошный и смешливый. Михаил, полный сил и жизни, стоял сейчас на том самом месте, где вчера погиб Рик, и со всеми своими замечательными способностями бессилен был вернуть человека из поглотившей его адской бездны. Сейчас Михаил отчаянно позавидовал Странникам, для которых смерть не числилась в категории необратимых понятий. Карриган сказал вчера, что Клякса сразу дотянулась до Рика через его оружие и убила мгновенно, а потом уже черная мерзость пожрала тело, сделав его своим стройматериалом.

«Что же ты за человек, Владимир Карриган, что даже Клякса отступает от одного твоего плевка? Знаешь обо всем, что было, предвидишь то, что будет… А ведь ты знал, что случится, и мог спасти Рика, мог остановить его! Но не стал. Дал ему умереть. Да попросту убил его — убил «руками» Кляксы. За что?.. Неужели только за то, что он в этот вечер слишком бесцеремонно обратился к Илли?..»

Михаил вздрогнул, услышав знакомый голос, отвечающий в голове на его мысли: «Да, возможно. По крайней мере, я, в отличие от тебя, не считаю его вчерашнее поведение слишком ничтожным поводом для того, чтобы убить. Но вчера, стоило мне встать на пути событий и помешать ему выстрелить, меня могло просто снести потоком мировой предопределенности».

Ответ Карригана, как и всегда, не отличался ясностью, но загадочность этого ответа потрясла Михаила гораздо меньше, чем сам факт его возникновения в голове: теперь не оставалось никаких сомнений, что Карриган способен слышать его мысли. Нечего сказать — вдохновляющее открытие! Что же ему теперь — вовсе не думать, чтобы Карригану нечего было подслушивать? «Интересно, как же это осуществить? Подсказал бы кто-нибудь, да хоть тот же Карриган, технологию остановки этого процесса. Карриган, ау, где ты? Ты меня слышишь? Как же, от него дождешься практических советов, молчит вон теперь, как воды в череп набрал, ясновидец хренов!»

Рой неприятных мыслей очень вовремя прервало появление Петра: осознание того, что все эти мысли также прослушиваются Карриганом, было гораздо более неприятным, чем сами мысли. Петр возник на краю одной из картин — урезанного параллелепипеда с каким-то сюрреалистическим сюжетом в багровых тонах, — и тут же рядом с ним нарисовались Рейчел с Голсом. Все трое почти одновременно выпрыгнули из картины на пыльную мостовую. Вид у каторжной бригады был хоть и изрядно раскрасневшийся но весьма довольный, а вот состоянию их одежды по мнению Михаила, как опытного медика больше всего подошло бы сейчас определение «клиническая смерть»: светлые летние прикиды превратились за время утренней прогулки в тлеющие рубища и до сих пор еще слегка дымились, словно вся троица принимала только что участие в героическом тушении пожара — для полного эффекта им не хватало только спасенных детишек на руках.

— Блин, ну и пекло! — восхищенно высказался Голс, похлопывая себя ладонями по особо дымящимся местам.

— Да, жаркое местечко! — согласилась и Рейчел, не сдержав удовлетворенной улыбки. Не иначе как утренний променад, совершенный по какой- то раскаленной жаровне, оставил у них самые приятные впечатления. Впрочем, их-то Михаил еще был способен понять: бывшие запредельные разведчики окунулись в качестве утренней разминки в привычную атмосферу нормального физического дискомфорта, и это мероприятие с успехом заменило им холодный утренний душ. Все еще дымясь, опаленная троица бодро направилась к зданию, распространяя по окрестностям едкий запах жженого тряпья. «Страшное дело привычка», — сочувственно подумал им вслед Михаил. Что там какая-то жалкая Клякса! Жидкая несформировавшаяся планета — вот чего сейчас этим троим действительно не хватало!