Третья стихия

Стоя у прилавка и пережевывая механически что-то овощное с мясным привкусом, Михаил буравил неподвижным взглядом верхний край стены напротив — примерно то место, где она должна была, по идее строителей, пересекаться с потолком: где-то в тех областях, по давнишним наблюдениям Михаила, имело обыкновение гнездиться средоточие всех мыслей. Вот и сейчас оно оказалось именно там, на верхотуре, и методично оттуда Михаила доканывало, пробирая уже до самых печенок, как вдруг это незримое осиное гнездо с целой судейской коллегией внутри потеснила обтекаемая металлическая конструкция, медленно и беззвучно вырастающая над стеной. Михаил чуть не подавился слишком уж бесцеремонно вторглась суровая реальность в его приватные размышления. Сомнений быть не могло — да какие уж тут сомнения: в маленький островок затерроризированного Кляксой Окраинного Месива проник, преодолев все преграды и вынюхав, как хорошая гончая, затертый ночной бурей след добычи, несгибаемый враг.

— Петро, шухер!!! — отчаянно заорал Михаил роняя изо рта мясные овощи, в точности как в далеком детстве, когда Петр, тогда уже тинейджер прожигал в раздевалке спортзала лазерной палочкой для разрезания бумаги глазок в женскую душевую, а юный сподвижник и оруженосец Михаил стоял у дверей на стреме с запасным набором палочек в руках. В раздевалку тогда ворвалась, подобно буре, сметя дверь вместе с Михаилом, девичий тренер Алла Борисовна Кот — непревзойденный алмаз женского культуризма, главный объект Петровых воздыханий, и вцепилась, как разъяренная мать многочисленного семейства, в своего тайного поклонника. И жалобно зазвенели, рассыпаясь по полу, разноцветные палочки. Теперь на пол полетели, суматошно гремя и позвякивая, недоеденные банки и недопитые бутылки.

— Мишка, уводи! — крикнул Петр, выдергивая из уцелевшего кармана своих опаленных брюк лазерник.

Михаил честно попробовал выполнить приказ брата — громада катера уже почти полностью поднялась над стеной, — но у него ничего не вышло, дорога в иные миры, которую так отчаянно призывал Проводник, не возникала под его ногами.

— Не получается, Петька! — жалобно сказал Михаил.

— И не получится! — заявил Карриган, стоящий с ним рядом. — Надо уходить в Месиво, стоит попробовать нащупать путь из другого отрезка.

Катер, преодолев стену, стал надвигаться постепенно на островок безоблачного неба над головами загнанных преступников, словно стальная крышка на крупногабаритную кастрюлю. Это был имперский «чужак», явившийся по души Карригана и Илли, но в сложившихся обстоятельствах, учитывая, что имперские спецслужбы, видимо, спелись с федералами, этот катер представлял теперь равную угрозу для всей команды беглецов.

Из задней двери выскочила встревоженная Скалди, за ее спиной кучковался Бол Бродяга. Как раз в этот момент из кармана у Карригана донесся характерный сигнал вызова, которого уже что- то давно не было слышно.

— За мной! — скомандовал Петр, устремляясь к выходу. Но не успел он еще его достигнуть, как снаружи промелькнула серая тень, очень напоминающая очертаниями бойца спецназа.

Петр пальнул в это мимолетное видение, кажется, промазал и остановился со словами:

— Обложили, гады!

Эгнот в кармане у Карригана продолжал надрываться, действуя всем на нервы, кроме, похоже, самого Карригана.

— В задней комнате есть потайной выход, — сообщила Скалди, озабоченно глядя вверх. — Может, туда?..

— Туда, туда, — заверил Карриган, первым бросаясь к задней двери. Наткнувшись по пути на Бола, сгруппировавшегося на пороге подсобки, он едва не разметал беднягу на составные части; все остальные, кинувшись вслед за Карриганом в дверь, как бурный поток в узкую горловину, наверняка довершили бы раскурочивание человека-мешанины, не отступи он вовремя в сторону с единственного пути поголовного панического бегства.

Михаил, оказавшись впервые в заднем помещении, обратил в первую очередь внимание на то, что здесь, слава Богу, присутствовал потолок: иначе их могли опять же застукать сверху, а кроме того, Клякса наверняка не преминула бы уволочь отсюда ночью безжизненную Скалди. Окон тут не было, довольно просторная комната с клетчатыми обоями освещалась электрическим бра и была обставлена простенько, самыми необходимыми для жизни предметами мебели: здесь имелись шкаф, кровать и стол. Под столом валялся смятый ком окровавленного белья — единственное свидетельство вчерашней жестокой гибели хозяйки магазинчика. Заноза, войдя последним, закрыл за собой дверь и щелкнул замком.