Третья стихия

Карриган заступил Петру дорогу, и неизвестно, чем бы все закончилось — Михаил ожидал какого-нибудь неуловимого приема со стороны Петра с непредсказуемыми пока еще последствиями для Карригана, — как вдруг произошло нечто еще менее предсказуемое: Илли, размахнувшись, отшвырнула от себя эгнот, и он полетел по широкой дуге, с явным намерением упасть прямо в море; в тот же миг Петр вдруг временно исчез из поля зрения Михаила, и ему показалось, что на какую-то долю секунды исчез и Карриган — его исчезновение Михаил воспринял как легкую рябь в глазах, вроде дефекта изображения в старом пленочном кинофильме: есть фигура — нет — и опять она есть на том же самом месте как ни в чем не бывало. Петр отсутствовал немного дольше, в течение нескольких мгновений, и за эти мгновения Странник, стоявший ближе всех к морскому пейзажу, ни с того ни с сего резко взмахнул руками и сиганул рыбкой в воду, составив компанию пролетавшему мимо него эгноту. Брызги полетели, волна пошла, но никакого звука от падения в воду Занозы, а тем более — эгнота до зрителей почему-то не долетело: незримая грань между реальностями, оказывается, все-таки существовала и не пропускала звук, так что Заноза, упав в «картину», находился там теперь, как будто за звуконепроницаемым барьером. Сразу после этого события у кромки воды объявился Петр в лежачем виде — якобы «загораю на бережку». Странник вынырнул неподалеку от «берега» и тут же погреб к земле — он явно не имел намерения доставать эгнот из поглотившей его пучины; а Михаил уж было засомневался — не за прибором ли, часом, Заноза так самоотверженно нырнул? Однако было совершенно очевидно, что в данном случае спасение утопающих эгнотов Заноза считает делом рук их утопителей, если у тех явится охота, а сам он если о чем и мечтает, так только о том, чтобы вновь и как можно скорее оказаться на благословенной суше. И до этой суши ему было, в общем-то, рукой подать — два-три гребка, не больше, — как вдруг на втором гребке Заноза резко остановился и отпрянул — можно даже сказать, шарахнулся назад, насколько в воде можно было шарахнуться, а секундой позже прямо перед ним, преграждая ему путь к берегу, высунулась из воды у самого края картины зеленая бугристая морда огромаднейшей рыбины с растопыренной зубастой пастью.

Те, кто стоял поблизости от картины, прянули от нее в паническом ужасе, как лошади от паровоза. Надо отдать должное Голсу — он, хоть и стоял вдалеке, среагировал мгновенно, заорав пронзительно:

— Ложись!!!

Михаил упал на руки, не успев еще толком сообразить, как им теперь выручать Занозу и почему для этого надо ложиться, ощутив только по отчаянному тону приказа, что коллективное залегание должно в какой-то мере способствовать спасению Странника. Карриган оказался уже лежащим, Петр и без того лежал, Илли упала ничком, будто ей выстрелили в самое сердце, Скалди и Попрыгунчик с Бельмондом тоже беспорядочно попадали, каждый в меру своей реакции, а Бол Бродяга и впрямь на этот раз рассыпался, словно карточный домик, как бы выпал в осадок, словом — тоже по-своему залег. Стоило всем заземлиться, как воздух над их головами прорезали ослепительные лазерные вспышки: Рейчел с Голсом расстреливали из двух стволов чудо морской фауны, доверчиво высунувшееся на поверхность из безопасных глубин в надежде всего-то навсего легко перекусить чем Бог послал. Михаил, приподняв голову, наблюдал за событиями: рыбина высовывалась из воды все больше, полностью загородив Занозу своей осклизлой тушей, по бокам у нее обнаружились маленькие, словно крылышки, умильно трепещущие плавнички; складывалось впечатление, будто громадина надеялась с их помощью покинуть водную стихию и взмыть упитанным воробышком в небесную синь. «А что ж, кто его знает…» — подумал Михаил, вспомнив гигантского летучего снегососа. Лучи лазеров полосовали разожравшегося подводного ангелочка вдоль и поперек обширной, пупырчатой, как у жабы, спины, да только без малейшего результата. Чего, собственно, Михаил и опасался: вчера лазерники оказались бессильны против нечисти из Кляксы, а теперь, похоже, не в силах были преодолеть, и звук, неощутимой, практически условной грани между двумя мирами. То есть иллюминация на спине у чудовища играла отменная, на зависть любой звезде эстрады, а вот убойную силу этот праздничный фейерверк, пройдя через границу, утратил полностью. «У Занозы ведь тоже есть где-то там лазерник! — отчаянно думал Михаил, в бессильной ярости прожигая чудовище огненным взглядом, столь же, увы, неэффективным, как и ослепительные лучи лазеров. «Хоть бы он догадался его применить!» Хотя, судя по положению рыбищи — она, отчаявшись, как видно, взлететь, падала сейчас эффектно в глубь картины, — Заноза вполне уже мог быть у нее в брюхе.