Третья тропа

Старшая повариха видела, что наряд отлынивает от работы, но она с материнской жалостью относилась ко всем лагерным мальчишкам и никогда не делала замечаний присланным на кухню ребятам. Ради подруги молчала и Катя – пусть Ната поступает как ей хочется.

К завтраку следующего дня поварихам надо было приготовить два праздничных торта. Комиссар Клим предупредил, что будут два именинника. И сразу после обеда Ната начала готовить красители для крема. Богдана заинтересовала эта пищевая химия. Он не отходил от Наты, помогал ей выжимать сок из тертой свеклы и моркови, чистить лук и варить из шелухи краску. Потом Ната взбивала цветные сливочные кремы.

– А если б вместо крема глина, – спросил Богдан, – она тоже бы цветной стала?

– Я не пробовала! – засмеялась Ната.

– А мы попробуем!-сказал Богдан.

Последний раз Фимка с Димкой ушли из кухни, когда весь лагерь был на военных занятиях. Мальчишки унесли с собой припасенную Богданом бутылку с отваром из луковой шелухи. А сам Богдан словно решил искупить свою вину перед поварихами – взялся по-настоящему за работу. Начал он с дров и наколол на весь завтрашний день.

Вернулись Фимка и Димка. По их многозначительным взглядам Богдан понял, что они успешно закончили свое дело. Отложив топор, он впрягся в тележку, уставленную большими, опустевшими за день бидонами.

– За мной!

Заскрипели колеса, задребезжали бидоны – Богдан бегом покатил тележку к речке. Фимка с Димкой рысцой припустились сзади. С грохотом и перезвоном промчалась тележка по Третьей Тропе.

– Берегись! – весело кричал Богдан вернувшимся с занятий мальчишкам.

– Разойдись! Не зевай! – орали Фимка с Димкой.

На речке, наполняя бидоны водой, Богдан все-таки проверил:

– Вышло?

– Лучше настоящего! – похвалился Фимка.

– Мне лучше не надо! – нахмурился Богдан. – Мне нужно, чтоб как настоящий, а не лучше!

– Копия! – заверил его Фимка.

А Димка спросил:

– Теперь скажи – зачем?

– На телевидение пошлем – пусть покажут ваши поделки в передаче «Умелые руки»! – Богдан засмеялся и опять впрягся в тележку. – Взялись!

Вверх по просеке потяжелевшая от воды тележка двигалась медленно. Мальчишкам пришлось попыхтеть. Особенно крутым подъем был на участке от первого отделения до штабной поляны. Здесь Богдан, Фимка и Димка налегли на тележку изо всех сил.

Сергей Лагутин прекратил свою обычную вечернюю тренировку с футбольным мячом, вкатил его на постоянное место – на плоский бугорок возле палатки и крикнул:

– Поможем водовозам! – Он подбежал к тележке и стал подталкивать сзади. – Распутин! Где ты?

«Не подлижешься!» – с веселой злостью подумал Богдан.

Гришка Распутя лежал у муравьиной кучи и наблюдал за постепенно утихавшей к вечеру хлопотливой жизнью муравьев. Услышав, что его зовут, он лениво встал, длинными неторопливыми шагами нагнал тележку, уперся в нее руками, и все почувствовали, как она полегчала.

– А они умные, – произнес Гришка.

– Кто? – спросил Фимка.

– Муравьи.

– Это смотря с кем сравнивать, – съязвил Сергей.

Мальчишки поняли его намек, а Гришка помолчал и добавил:

– И дружные.

Докатив тележку до штабной поляны, Сергей Лагутин вернулся в отделение, а Гришка продолжал толкать ее до самой кухни.

После ужина и уборки посуды обязанности кухонного наряда заканчивались. Ната приготовила новую примочку из чая, усадила Богдана и, заменив высохший тампон, перебинтовала глаз.

– Я знала, что ты такой.

– Какой?

– Не такой, как все про тебя говорят. . . И работать умеешь, когда захочешь.

Подошла Катя. Хотела сделать Нате приятное, а получилось наоборот. Она спросила у Богдана:

– Ты купаться любишь?

– Когда жарко.

– А мы с Натой утром ходим. Приходи на речку до подъема.

– Нам до подъема не положено! – усмехнулся Богдан.

– А Сергей ходит!

Помрачнел Богдан.

– Твой Сергей – к-командир, а я. . . я – уголовник!

– Сам виноват! – и не хотела, да выпалила Катя.

Ната зажала подруге рот.

– Катя! Умоляю! . .

Она говорила еще что-то, но Богдан не слышал – сорвался, как подхлестнутый, и ушел.

МЕСТЬ

Сергей Лагутин проснулся оттого, что кто-то, выходя из палатки, зашуршал пологом. Дело обычное, и это не могло встревожить командира. Он скорее по привычке к порядку, чем из каких-то других соображений, оглядел койки. Свет фонаря с просеки проникал через слюдяное оконце и падал прямо на Вовку Самоварика. Он спал вниз лицом, засунув правую руку под подушку, из-под которой торчало фоторужье. Вовка и во сне не расставался с аппаратом.

Свернувшись в комок и с головой накрывшись одеялом, похрапывал Забудкин. Койки Фимки и Димки были сдвинуты вплотную. Мальчишки вечером долго говорили между собой про какие-то «прыгучие» мины, да так и заснули рядышком.

Койка Богдана пустовала. Он отсутствовал довольно долго, и Сергей Лагутин уже хотел встать, но Богдан вернулся.

– Где был? – шепотом спросил Сергей.

– А где ночью бывают?-вопросом ответил Богдан и лег.