Третий брак

До этого момента мои отношения с Дейон ограничивались несколькими вежливыми фразами, которыми мы перебрасывались, сидя каждая на своем балконе, да и те сопровождались постыдным чувством, что я делаю что-то крайне неприличное. Тетя Катинго начинала носом скрести стол из-за этого. Она с Дейон больше не общалась, из-за того, что Клио принимала у себя в доме одного итальянца, Фиоре, которого разместили в доме напротив. Никак она не могла уразуметь, что есть итальянцы и итальянцы. Фиоре был хорошим мальчиком. Ненавидел Муссолини и войну наравне со всеми нами, если не больше. Тетя Катинго обвиняла Клио в том, что тот был ее любовником, хотя я не заметила даже намека на адюльтер, притом что я сидела у нее в гостях чуть ли не безвылазно и, прямо скажем, не была ни наивной дурочкой, ни слепой курицей. Она привечала его, не интересуясь, был он врагом или не был, как ребенка, оказавшегося вдали от дома и матери. Мы находили его забавным. Он немного выучился греческому и часами рассказывал нам об Италии и о Падуе, своем родном городе. Он учился на юридическом, но ему следовало бы стать клоуном, а не адвокатом. И, признаюсь, иной раз он приносил нам и немного кофе, настоящего кофе, а не горохового эрзаца. Как раз на чашку кофе Дейон и позвала меня однажды, и хотя тетя Катинго скорчила недовольную рожу, я сделала вид, что не замечаю, и пошла. И когда она пригласила меня в следующий раз, у нее уже собралась веселая компания, и мы расписали банчок – так просто, чтобы убить время, нам понравилось, и с тех пор каждый раз, когда она звала гостей на покер (и чем дальше, тем чаще мы играли), я бежала в первых рядах. В мире тузов и королей я хотя бы ненадолго отвлекалась от ужасающей действительности. Знала, что бессонница – смерть при моей язве, которая, как ни парадоксально, продолжала меня терзать, несмотря на вынужденный отказ от животных жиров, благодаря чему столь многие мои знакомые вернули себе здоровье за время Оккупации.

Но мне было наплевать. Я глотала аспирин тоннами и каждый или почти каждый вечер убегала к Клио.

Компания была небольшой, но отборной и приятной. Все это были люди, стоически расставшиеся с состояниями, на зарабатывание которых ушла чуть ли не вся их жизнь, потому что ни один из них не хотел сотрудничать с немцами или торговать на черном рынке. Доратос прежде был из судейских, Мела – вдова одного промышленника, друга Уилли, а Каравида была счастливой обладательницей имений на Пелопоннесе. Она оставалась самой жизнерадостной из всех. И как только она ухитрялась поднимать себе настроение, когда люди вокруг мерли как мухи, не знаю. Но теперь понимаю, что это умение забыться, а когда и посмеяться, нас и спасло, иначе бы мы давно рехнулись. Каждый раз, когда она отправлялась к Клио на карты, она предварительно заманивала мужа в постель и вырывала два-три волоса кое-откуда – на удачу, так она говорила. «Слушай, Ари, у тебя там хоть один волосок остался?» – спрашивали мы его дружно. Он был редкостным простофилей. И был просто одержим манией постоянно пересаживаться – готов был платить за то, чтобы ты с ним поменялся местами. А стоило ему получить хорошие карты, его лицо сияло от удовольствия. Я его как облупленного знала. Как и следовало ожидать, каждый раз, как мы видели, что он сидит и хихикает сам с собой, мы хором пасовали и ему никогда не удавалось сорвать банк.

Именно тогда я впервые заметила, что самые хладнокровные мужчины – это женщины. В один из вечеров мы схватились с Доратосом, и я выиграла у него шесть фунтов. В те дни он мне швырнул их, не считая. Он тоже был вдовцом, и Клио хотела нас поженить, но я прекратила эти шуры-муры и стала вести себя по отношению к нему очень сдержанно, если не холодно. Он упрямо швырял карты, хлоп, хлоп по столу, чтобы вынудить меня сдаться, так было задето его мужское честолюбие. Он швыряет, а я свои выкладываю с ледяным спокойствием. Никогда по моему лицу нельзя было понять, что у меня на руках. Ну-ка, голубок, что за черти у тебя там, что ты так тут расшвырялся! – задумалась я. Ну я тебя, старый козел, сейчас выведу на чистую воду, подумала я, да как липку обдеру. Просто так, чтоб ты понял, кому тут глазки строишь. Да тебе еще за мамкину титьку держаться и держаться, если ты и в самом деле полагаешь, что я и третьего рогоносца себе на шею посажу! Таак, или он собирает каре, задумалась я, или тройку, но тузы еще ни разу не проходили. Да и парочка тузов уже была надежно припрятана в моих картах. Мы играли в тимбукту. Раздали последний ряд, и ко мне пришел третий туз. «Твоя ставка», – говорю ему. А сама трепещу, не так уж и много у меня было денег, чтобы я могла потратить их, как хотела. А он вместо того чтобы спасовать, говорит: «Еще фунт!» Немалая сумма, если прикинуть, на какие мелкие фишки мы играли. «Открываемся!» – говорю. Он выложил карты. Три короля. Он чуть в обморок не упал.