Третий не лишний

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Катенька, это не про меня! Ну, какой я кобель? Ты про себя послушай!

У Мухтара есть отрада

Убежать с утра с ограды.

Он по сучкам носится

К тебе домой не просится!

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА.

Ах ты, Коля-Николай,

Сиди дома, не гуляй!

За Мухтаром не угнаться,

Лучше книжку почитай!

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Ну, вот и поговорили, Катерина!

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Ох, Коленька, года как быстро пролетели, я и не заметила! Вот и Пашка, сынок наш, вроде, недавно школу, институт закончил, женился…

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. И успел 150 килограммчиков набрать!

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Ну и пусть, было бы здоровье!

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Да какое здоровье с таким пузом!

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. И пузо нужно! Куда же без пуза? Он же при должности. А Люська, невестка, наверное, хорошо готовит!

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Да знаю я, как она готовит! Одни бутерброды да чай! Я у них два дня жил, кроме колбасы да яичницы ничего не видел. Это ты у меня стряпуха! А Люська, как живёт, так и готовит! Мишка сосед дня через два в город едет, запчасти к машине какие-то покупать. Надо Пашке куль картошки набрать, да моркови со свёклой. Собери там ещё соленья-варенья свои. Мишка Павлу завезёт, я договорился с ним.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Соберу завтра, соберу.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ (играет на балалайке, поёт).

По деревне я пройду

В красненькой рубашке:

Не для девок, не для баб –

Для своей милашки!

Много-много звёзд на небе,

Но одна ярчее всех.

Много девушек на свете,

Катерина лучше всех!

Свет гаснет.

Картина 2

Зажигается свет. Та же комната.

Екатерина Романовна сидит в кресле, смотрит телевизор, слышны голоса артистов. В дом входит Николай Макарович. Раздевается, заходит в комнату.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Это ты, Коленька?

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Я.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Что-то ты быстро сегодня дрова сбросал.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Мишка сосед помог. А ты что, меня не ждала, что ли?

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Как не ждала? Ужин готов. Я сейчас досмотрю фильм и покормлю тебя.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Опять мексиканский сериал? Что там смотреть? Одни слёзы и сопли – больше ничего.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Погоди, Николай Макарович! Не мешай. Уже заканчивается.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Ладно, смотри, я пока газеты почитаю.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Почитай.

Николай Макарович садится на табурет, разворачивает газету, Екатерина Романовна смотрит сериал, вытирает слёзы. Выключает телевизор.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Какая же у них, Коленька, любовь красивая!

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Ну, что там красивого? Обычная любовь, как у всех.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Не скажи. У них там все красиво, и любят они не по-нашему…

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Ну, что там не по-нашему? У них что, дети рождаются не так как у нас? Мужики что ль рожают?

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Да что ты такое говоришь, Коля!

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. А что? Я читал, в Америке миллион долларов дадут тому мужику, который родить сможет.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Да я же не про это. Ухаживают они красиво, цветы дарят. Вот ты мне, за всю нашу жизнь, ни разу цветочка не подарил.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Зачем они тебе? У тебя и так все подоконники цветами заставлены. Куда ещё?

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Любят они так друг друга. Вот он принёс ей букет, может ничего и не говорить, а ей уже ясно, что он любит её.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ А я получается, тебя никогда не любил, раз цветов не дарил?

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Так вот оно так и получается.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Вот, оно, значит, как! Куда не посмотри, везде клин! Я же и виноват! Они там цветы дарят, а я, выходит, виноват. Интересно, а когда она его ужином не кормит, он что о ней думает? А?

Николай Макарович от расстройства свернул газеты и бросил на кровать.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Да ты что, Николай Макарович, так близко к сердцу-то всё принял? Это же кино и всё.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Кино! А я не мексиканец, я русский мужик – вот и принял всё близко к сердцу! Они может там бесчувственные – цветы сунут в руку, а чувств никаких! Зато, ах, ах, как красиво цветы вручил!

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Да ты чего, Коленька?

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Да ничего! Есть хочу и всё!

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Ой, как же я забыла-то! Я же хотела… Как же это я…Вот память-то…

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Что хотела? Ты же сказала – ужин готов.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Да готов, готов. Я не про то. Не слушай меня, иди ручки свои трудовые помой. А я тебе пока полотенце чистое достану.

Николай Макарович с удивлением смотрит на свои руки, идёт к умывальнику.

Екатерина Романовна достаёт новое полотенце.

.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Вот тебе полотенце.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. А чего новое-то? Там же старые полотенца есть.

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Ничего, ничего, бери. Чего их жалеть-то. Нас не станет – куда это добро девать? Годами копилось… Люська, небось, побрезгует взять – на помойку выбросит! Не модное – скажет!

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Ничего. Хорошее добро и на помойке люди найдут. (Смеётся.) Вот кому-то счастье привалит! А, мать?

ЕКАТЕРИНА РОМАНОВНА. Да ну, тебя, Коля! Всё хихоньки, да хахоньки! Ничего святого!

Пока Николай Макарович моет руки, Екатерина Романовна стелет новую скатерть.

НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ. Скатерть, зачем новую достала? На клеёнке бы поел.