Третий олень для эльфа. Наши в академии магии

- Я понимаю, что ты опасаешься меня, как мужчины, и то и дело прячешься за своего эльфа, но не доверять мне, как магу, неразумно, Бронис. Я все же огневик, - усмехнулся лорд Армагон.

Ловкость рук, никакого мошенничества и через несколько секунд рядом с тропинкой, не касаясь земли, парит бодрый такой костерок. Кстати, уже разделанная тушка тоже сама нанизалась на тонкие прутики, которые зависли над огнем, время от времени переворачиваясь. Удобно! Полезно, опять же. Надо и мне чему-нибудь эдакому научиться.

Друлаван тоже не терял времени. Совсем скоро над поляной навис такой же прозрачный купол, как и на тренировочном поле в академии. Стало совсем тепло.

Эльф достал из пространственного кармана припасы, котелок, в который набрал стремительно тающий снег. Расстелил прямо на дорожке какую-то ткань, она на глазах увеличилась в объеме и превратилась в мягкие высокие скамейки.

Вряд ли с Сеттаром я бы путешествовала с таким комфортом. Но ни от чего отказываться не стала. Кролика мы с ректором умяли на пару. Конечно, под пристальным взглядом эльфа, меня обделить не посмели, поэтому кусочки достались самые лучшие. Сам ушастый ел какие-то орехи. Кстати, очень вкусные, но его я объедать не стала. В конце концов, жена ему досталась хоть и всеядная, но больше хищник.

А потом мы пили заваренный сбор трав. Из чашки пахло земляникой, мятой и еще чем-то очень приятным. Ректор, накрывшись плащом, решил подремать, расположившись неподалеку на такой же лавочке. А мы все сидели, прижавшись друг к другу, смотрели на парящий костерок и иногда перешептывались. Почему не говорили вслух? Наверное, так нам казалось интимнее.

- Боишься? – спросил Друлаван.

- Да, - честно призналась я. – Но, когда ты рядом, мне не так страшно.

- Я всегда буду рядом, Бронис. Этого не изменить.

- Будь, - счастливо выдохнула я и положила голову на колени эльфа.

Его руки тут же зарылись в мои волосы, а пальцы стали бережно перебирать прядки. Такая простая ласка, а для меня оказавшаяся недоступной. Не помню, чтобы кто-то просто трогал мои волосы. Без всякой цели, только потому, что ему приятно этим заниматься.

- Как тебе жилось в том, в другом мире? – тихо спросил Друл.

- По-разному, - осторожно ответила я. – А почему ты спросил?

- Ты сказала, что всегда была одинока…

- Я была на тебя зла, вот и наболтала разных глупостей.

- Врешь… – эльф покачал головой.

- Вру, - согласилась я.

- Расскажешь?

Да я и сама лишь недавно все вспомнила. Когда я попала в новый мир, а потом и детский дом, все что осталось от прежней жизни - была деревянная фигурка дракончика. Красивая, искусно вырезанная.

Дети сначала сторонились немой девочки со странными сияющими глазами. А когда их блеск стал угасать, осмелели. Подходили, знакомились. Я их плохо понимала, а ответить и вовсе не могла. Только кивала или мотала головой. Даже не улыбалась, потому что постоянно испытывала страх. Особенно во сне, когда вокруг все горело, рушилось, и в этом треске звучали его последние слова: «Живи, Бронис»!

Детский мир очень жесток. Там действует закон: если ты не с нами, то против нас. Очень скоро меня стали сторониться, потом посмеиваться и, наконец, дразнить. Я стала изгоем. Из всего, что было когда-то дорого, всего и остался один дракончик. Но и на него кто-то позарился.

Помню, как меня били, повалив на пол. Царапали, обзывали «ненормальной», «чокнутой», а потом вырвали из рук игрушку и разбили хрупкое дерево кирпичом.

Тогда и прорезался мой голос. Я вопила, выплескивая в пространство все свое горе и одиночество. Вот только встать не могла. Зато смогла произнести свое первое на Земле слово: «Ненавижу».

Дети куда-то исчезли, но появилась Тата. Она смотрела на меня, и в ее глазах застыла жалость.

- Что же мне с тобой делать? – прошептала она.

В тот день меня забрала «скорая». Я долго лежала в больнице, Тата иногда меня навещала. Однажды, вместе с дежурным яблоком она принесла мне синего пластмассового дракона. Игрушка была обыкновенной штамповкой, но для меня оказалась настоящим сокровищем. Поддавшись порыву чувств, я обняла свою воспитательницу за шею. Благодарила.

В тот день Тата ушла быстро и до самой выписки больше меня не навещала. А из больницы я уже не вернулась в детский дом, а стала жить вместе со своей воспитательницей в ее небольшой комнатке, на последнем этаже старого дома.

Любила ли она меня? Думаю, да. Но больше жалела, понимая что спасла меня от гибели. Свою любовь Тата старательно делила на всех, кого опекала, оставляя и мне кусочек. Я же всегда была благодарна ей. И, когда ее не стало, пропал тот якорь, что держал меня. Я плыла по течению, иногда зацепляясь за коряги событий, ветки знакомых, валуны клиентов, но всегда следуя дальше, словно чувствуя, что мое место еще не найдено.

Теперь же я его нашла. Наверное, оно всегда было рядом с Салмелдиром, только я об этом не знала.

Уснула я незаметно, а проснулась от того, что рядом кто-то очень громко… шептал.

- Уже даже не рассвет! Светило выше гор поднялось! Не забыл, зачем мы здесь? – шипел ректор.