Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939

К началу ежегодного партийного съезда в Нюрнберге 9 сентября государственные и партийные чиновники были знакомы не только с общей идеей нового закона о гражданстве, но и с большим числом конкретных предложений по его формулировке. В это время в Нью-Йорке магистрат подписал Освобождение группы рабочих доков, которые сорвали флаг со свастикой с немецкого корабля, сопроводив его длинной речью с осуждением нацизма и всех его начинаний. Это так взбесило Гитлера, что он тут же решил, что пришло время объявить свастику национальным флагом Германии. Как он заявил на партийном съезде 11 сентября 1935 года, недавний конгресс Коминтерна в Москве, где было объявлено о международной войне с фашизмом, продемонстрировал, что настало время вплотную заняться большевистской угрозой, которая считалась детищем международного еврейского заговора. Гитлер назначил заседание рейхстага в Нюрнберге 15 сентября, в последний день съезда. Легкость, с которой он мог отдать такой приказ, показывала, насколько малозначительным стал этот орган представительной власти. По его мнению, это заседание должно было стать благоприятным моментом для представления законов о гражданстве, смешанных браках и государственном флаге вместе. Дописав в спешке подробные проекты этих законов вместе с одним чиновником из Министерства внутренних дел, Гитлер представил их 15 сентября 1935 года. Он заявил, что евреи в Германии использовали напряженную международную ситуацию для организации волнений в обществе: «Из множества мест поступают негодующие жалобы о провокационном поведении отдельных представителей этого народа». Еврейские провокации проводились на самом деле, и таким образом, необходимо было ответить на них решительными действиями, чтобы не допустить «отдельных, неконтролируемых актов зашиты со стороны разъяренного населения». Это была типичная смесь лжи и угроз, прикрытая такими же типичными заверениями, что новые законы станут «быстрым и постоянным решением»[1285].

Гитлер поручил детальное обоснование законов Герингу, речь которого в рейхстаге не оставляла никаких сомнений в том, что он был таким же неистовым антисемитом, как Геббельс, Штрей-хер и сам фюрер. Свастика, заявил он перед собравшимися депутатами рейхстага, одетыми в коричневую униформу, была «символом нашей борьбы за нашу родную расу, знаком борьбы против евреев, подрывавших расовые устои». Когда «бесстыдный еврей в своей неизмеримой ненависти» к Германии надругался над флагом в Нью-Йорке, он оскорбил целую нацию. Таким образом, евреям следовало запретить ходить под флагом. Новые законы шли гораздо дальше в защите немецкой крови от загрязнения со стороны евреев и других чуждых рас. По его словам, они «были декларацией веры в силу и благословенность германско-нордического духа. Мы знаем, что согрешение против крови равнозначно согрешению против наследия всего народа. Мы, немцы, вынуждены страдать из-за этого наследственного греха. Мы знаем, что первопричина всего немецкого разложения в конечном счете заключается в этих людях, согрешивших против наследственности. Поэтому мы должны попытаться снова возродить цепочку наследственности, которая идет к нам из глубины веков… И долг любого правительства и в первую очередь долг самих людей в том, чтобы никогда в будущем не допустить нарушения этой расовой чистоты»[1286].