Третий рейх. Зарождение империи. 1920-1933

Региональные органы нацистской партии теперь начали утверждать, что Гугенберг в качестве министра сельского хозяйства Пруссии больше не пользовался доверием крестьянства. Ходили слухи, что он был готов уйти со своих прусских постов. Ответом Гугенберга на эти попытки подорвать его положение стали угрозы покинуть правительство. Он полагал, что этим он сделает акт о чрезвычайных полномочиях недействительным, поскольку тот применялся только к «настоящему правительству». Однако специалист по конституционным вопросам Карл Шмидт, влиятельный сторонник нацистов, объявил, что «настоящим правительством» в акте называлась не конкретная группа министров на момент принятия этого акта, а «совершенно другой тип правительства», которое образовалось вместе с ликвидацией партийной политической системы. Таким образом, «настоящее правительство» и вместе с ним действительность акта о чрезвычайных полномочиях не затрагивались бы при уходе с поста какого-либо министра, а его природа определялась Вождем[876]. Угроза Гугенберга оказалась пустой — еще один пример тщетности законных обоснований перед лицом нацистского давления. Тем временем угроза нацистского насилия для его сторонников становилась все более очевидной. 7 мая Эрнст Оберфорен, уже выжитый со своего места нацистами, был найден мертвым. В окружавшей атмосфере безжалостного запугивания со стороны нацистов многие справедливо отказывались верить официальной версии о том, что он застрелился. Были сообщения об арестах местных чиновников-националистов и запрете некоторых националистических митингов. Националисты попали под усиливавшееся давление, направленное на роспуск их военизированных «бойцовских групп». К тому времени эти группы, состоявшие в основном из студентов и молодежных организаций, в результате «национального восстания» достигли численности в 100 000 человек и поэтому были достаточно сильны, чтобы вызывать у нацистов некоторое беспокойство.

30 мая 1933 г. некоторые лидеры националистов встретились с Гитлером, чтобы пожаловаться на растущее давление со стороны нацистов и отказаться от своей автономии. Они столкнулись с «истерическим приступом ярости»: нацистский лидер кричал, что разрешит своим «штурмовикам открыть огонь и устроить трехдневную бойню, пока не останется ничего», если националистические военизированные группы не прекратят свое существование. Этого было достаточно, чтобы поколебать и без того слабое желание националистов сопротивляться. Поэтому в середине июня Гитлер лично приказал распустить националистические студенческие и молодежные организации и конфисковать их активы. Лидеры националистов, связанные с этими группами, включая Герберта фон Бисмарка, который также был госсекретарем в прусской администрации, были арестованы и допрошены. Когда Бисмарку предъявили сомнительные доказательства того, что в его группу внедрились марксистские элементы, он признался, что не имел понятия о том, как плохо обстояли дела.

К этому времени лидеры националистов, такие как ультраправый католический историк Мартин Шпан, объявили, что не могут служить двум лидерам, и начали переходить на сторону нацистов. Ежедневные унижения, которые приходилось терпеть «вождю» националистов Гугенбергу в правительстве, получали все большую огласку. Когда на международной экономической конференции он публично потребовал возврата африканских колоний Германии, не посоветовавшись заранее с кабинетом, правительство так же публично отказалось от этого заявления, поставив его в неловкое положение перед лицом всего мирового сообщества. 23 июня его консервативные коллеги по кабинету не из нацистов, Папен, Нойрат, Шверин фон Крозиг и Шахт, присоединились к Гитлеру в осуждении его поведения. Запланированная речь Гугенберга перед политическим собранием националистов 26 июня была запрещена полицией. Выражая недовольство тем, что ему постоянно не дают выполнять его министерские обязанности и публично оскорбляют в нацистской прессе, он в тот же день демонстративно направил заявление о своей отставке Гинденбургу.