Тревожная осень

Немецкий профессор Везер был явно ни при чем. Возможно, он действительно хороший специалист. Почему, собственно говоря, не воспользоваться информацией, полученной от вальяжного баритона (так Андрей Семенович окрестил посредника).

Он зашел в Интернет, и через пять минут у него был телефон секретаря профессора Везера.

– Hallo! Do you speak English? (Алло! Вы говорите по-английски?) – спросил он у женщины на другом конце провода.

– Yes, of course. Can I help you? (Да, конечно. Могу я вам помочь?)

– I have a problem. I would like professor Vezer operates my prostate. (У меня проблема. Я хотел бы, чтобы профессор Vezer оперировал мою простату.)

– Where are you from? (Откуда вы?)

– I am from Russia. (Я из России.)

– You have to address to our Russian department. They will solve your problem. (Вам нужно обратиться в наш русский отдел. Они решат вашу проблему.)

– Fine. Could you give me the telephone number? (Отлично. Не могли бы вы дать мне телефонный номер?)

– Of course. Just a moment. (Конечно. Одну минуту.)

Еще минута – и он набрал номер русского отдела. В ответ на вопрос «Do you speak English» ему сразу предложили говорить по-русски.

Андрей Семенович рассказал о своих проблемах и спросил, можно ли сделать операцию у Везера, причем так, чтобы оперировал сам профессор.

– Это возможно, – ответил представитель русского отдела, назвавшийся менеджером Михаэлем.

«Да уж, – раздраженно думал Андрей Семенович, – Михаэль, твою мать. Жил бы ты Америке, был бы Майклом, в Израиле – Моше, а в ленинградском или московском ЗАГСе родители тебя наверняка Мишей зарегистрировали».

Ладно, хрен с тобой, Михаэль, давай рассказывай, чего там у вас и как.

Но Михаэль, вместо того чтобы отвечать по существу, внезапно оживился и начал спрашивать, откуда Андрей Семенович узнал его телефон.

– Мне его дала секретарь профессора Везера, – стараясь не вскипеть, ответил Дымов. – А это имеет значение, Михаэль? И мои евро, в зависимости от того, где я взял ваш номер, имеют разную ценность? Я не понимаю вопрос, – Андрей Семенович начал заводиться.

– А вы можете заплатить за свою операцию в Петербурге и наличными – той фирме, с которой я вас сведу.

«Теперь все ясно! При оплате в Германии много денег с немцев не получишь, а если я рассчитаюсь в Петербурге, хороший откат гарантирован. Интересно, профессор в доле или это самодеятельность Михаэля? Ладно, сейчас проверим» – такие мысли со сверхзвуковой скоростью пронеслись в голове Андрея Семеновича.

– Слушайте, может, мы прекратим обсуждать место оплаты, – он сделал акцент на слове «место», – и поговорим по существу? Или по этому поводу мне надо связаться лично с профессором Везером?

– Он не будет с вами разговаривать, – торопливо пискнул Михаэль.

– Насчет этого не беспокойтесь. У меня в Германии есть несколько влиятельных друзей, они помогут связаться с господином Везером.

– Я думаю, что вы меня не так поняли, Андрей Семенович. Я вам сейчас все расскажу. Смотрите: сначала мы оформим визу вам и тем, кто поедет с вами. Потом купим билеты.

– Спасибо, виза у меня есть, а билеты купит мой секретарь.

– Подождите, Андрей Семенович, – голос Михаэля снова окреп. – У нас есть один врач, эмигрант из наших. Он будет вас сопровождать, станет опорой. Как отец родной.

«Этот цирк пора прикрывать. Хватит тянуть резину с этим сучонком», – подумал Андрей Семенович.

– Слушай меня, Михаэль, – властно произнес Дымов. – Мне пятьдесят семь лет, моему отцу должно быть минимум семьдесят шесть. В таком возрасте человек вряд ли может быть опорой. Так что давай на сегодня закончим. Я пару дней подумаю и, если надумаю, позвоню тебе. А если нет, не обессудь.

Андрей Семенович не сомневался, что до конца дня ему позвонит герр профессор Василий Михайлович – если он, Дымов, хоть что-то понимает в бизнесе, позвонит точно. И тот позвонил. Видимо, он хорошо изучил труды Ленина, особенно тот, где лучшим способом обороны названо нападение. Не иначе поэтому рванул с места в карьер:

– Уважаемый, мне вас рекомендовали как порядочного человека. А вы что себе позволяете?

– Так, герр профессор, – Дымов чувствовал, что начинает свирепеть. – Либо вы сбавляете тон на две октавы, либо я посылаю вас по известному адресу и вешаю трубку. Я ясно выразился?

Очевидно, выразился он предельно ясно. Профессор тут же сбавил тон даже не на две, а минимум на три октавы:

– Вы неправильно меня поняли, Андрей Семенович. Просто мне казалось, что мы с вами обо всем договорились. И вдруг я узнаю трудно объяснимую вещь. Оказывается, вы без моего ведома позвонили сначала секретарю профессора Везера, а потом в русский отдел, его руководителю господину Михаэлю Фридману, и устроили ему скандал.

– Подождите, два часа назад он представился мне менеджером этого отдела. Его что, так быстро повысили в должности? Теперь давайте без шуток – к делу. Во-первых, контракт я с вами не подписывал и подписать не обещал. Во-вторых, я имею право обращаться к кому захочу, когда захочу и столько раз, сколько захочу, – как любой свободный человек. И пока я не приму решение, говорить нам с вами не о чем. Вы все поняли?