Тревожное эхо пустыни

Наташа выпила чаю. Полюбовалась восходом. Точнее, постаралась сделать это. Поняв, что в таком состоянии ее мало что впечатлит, вернулась в спальню, прилегла и смогла уснуть, пусть всего на часок.

Разбудил ее стук в дверь.

– Кто? – крикнула Натка.

– Миша.

– Секунду.

Она спрыгнула с кровати и бросила быстрый взгляд в зеркало. Все нормально. На ней пристойного вида пижама со штанами, но сверху можно плед накинуть, чтобы не смущать подростка проступающей через майку грудью. Конечно, Натка взяла с собой еще и красивую комбинацию. На тонких бретельках, с разрезами… Но, судя по всему, ей так и не удастся покрасоваться в ней перед Артуром.

Она открыла дверь. Пацанчик улыбнулся Натке и сказал:

– Идем завтракать.

– Хорошо, только переоденусь.

– Давай, я в коридоре подожду.

Натка стала менять пижамные штаны на джинсы, натягивать лифчик, толстовку. Вспомнила, что повторно не умылась, и ополоснула лицо. Чуть припудрила. Глаза красить не стала.

– Тебе Артур не звонил? – донеслось из-за двери.

– Нет. А что?

– Мне ничего не говорят. Я спрашиваю, только отмахиваются. Как будто я муха.

– Его не было в Сети с вечера. Телефон отбирают, когда сажают в СИЗО.

– Значит, запрятали в обезьянник все-таки.

Натка вышла из номера со словами:

– Мы можем только гадать.

– Вдруг тебе мой отец что-то скажет? Ты все ж невеста…

– Так уж и невеста? – почему-то смутилась она.

– Артур так тебя представил. А что, ты бы не пошла за него замуж?

– Пока не знаю.

– Он завидный холостяк, между прочим.

– Поэтому девушки разносят его клуб? – усмехнулась Натка.

– Ага. – Мишка сарказма не уловил. Судя по всему, дядя для него был кумиром. Он даже прическу носил похожую. – И Ада за ним до сих пор бегает. Видел я ее вчера, терлась у отеля.

– Это бывшая невеста Артура? – Пацан кивнул. – Стройная, черноволосая?

– Она вообще-то русая. Была и блондинкой, и рыжей. Помню, даже розовой. Сейчас черненькая, да. Красивая. И не такая дурная, как Дашка. – Он на пару секунд зажал рот рукой. – Ой, про покойников плохо нельзя!

– Почему Артур с Адой расстались?

– Никто не знает. Она в Питере в больнице лежала, он поехал предложение делать, вернулся уже свободным. Сказал: между нами все. Ада пыталась помириться, но Артура как отрезало. После этого он с Дашкой связался. Но уже давно один. Так что ты в нем не сомневайся, не бабник Артур. У него на тебя серьезные намерения.

– Это обнадеживает, – пробормотала Натка.

За разговором они спустились в фойе. Там не было ни души. Даже за стойкой регистрации никто не стоял.

– Отель вымер?

– Постояльцы еще спят. У нас питание включено только в сезон. Так что завтракать будем вдвоем.

– Я могла обойтись.

– Нет, меня отец тут за главного оставил. И велел о тебе позаботиться. Поэтому я приготовил нам с тобой завтрак. Яичница, бутерброды, фрэш, кофе. Где бы ты хотела поесть?

– В беседке, если возможно.

– Конечно. Иди, я все принесу.

– Давай помогу?

– Ты же гостья…

– Или будущая жена Артура?

– И то правда, – встрепенулся Мишка. – Тогда давай похаваем в кухне? Чтоб не таскаться?

– Давай.

Яичницу пацан сжег. Бутерброды нарубил. Сок налил из пакета. Но кофе дорогой немецкий аппарат испортить не мог.

И все же Натка поела. Парень старался, зачем обижать? Тем более сыр и колбаса вкуса не меняют от того, что грубо нарезаны. А желтки не обуглились. Именно их она любила в яйцах.

Наташа хотела спросить, почему в отеле заправляют только мужчины, отец и сын-подросток, как Миша сам заговорил на эту тему:

– У нас вообще-то тут татик главная.

– Кто?

– Бабушка. Но она вне сезона уезжает в Ереван. Там еще ее татик живет.

– Бабушка твоей бабушки? – переспросила Наташа. Разве такое возможно? Отцу Артура, старшему из братьев, как минимум пятьдесят. А прародительнице?..

– Сто четыре года ей. В стародавние времена рано рожали. Она в пятнадцать, дочь ее в семнадцать. В тридцать два уже бабушка.

– Ты знаком с ней?

– Да, возили, представляли. – Мишка болтал и наворачивал горелую яичницу. Вот что значит – растущий организм! – Старая татик всех своих внуков, правнуков и праправнуков знает. Чтобы не путаться, имена в книжечку записывает. И каждому из нас вручает по золотой монете.

– Старинной?

– Ага. Ее отец богатым был, но в революцию отняли все, и только мешок золота он смог спрятать. Он достался дочке. И она тратила золото аккуратно, чтобы не привлекать к себе внимания, раз, два, не разбазарить все, а оставить и внукам.

– Но даже праправнукам осталось?

– Только по монетке. Старая татик умирать не собирается, а нас у нее точно больше станет. Семья большая. Только у нее трое детей было. – Он умял яичницу и перешел на бутерброды, запивая их соком.

– Это здорово – иметь большую семью. А мама твоя где?

– В Грузии. Переехала три года назад. Она из Тбилиси родом. Когда развелись они с отцом, вернулась на родину, а я не захотел туда. С ней сестра моя поехала младшая.

– Не скучаешь по ним?

– Мы часто видимся. Так что все нормально. – Видя, что гостья плохо ест, обеспокоенно спросил:

– Не вкусно?

– Просто сильно проголодаться не успела. Мне желтка и кусочка сыра хватит. – Она стала пить кофе. – Слушай, а ты почему не в школе?