Тревожное эхо пустыни

– Я в город приеду через три часа, сам знаешь, где я. – Да, он знал – в Батуми, проверял объект, в который вкладывал деньги. – Мой адвокат уже разбирается с твоим делом. Он будет со мной, когда приеду в ментовку. Без него ничего не говори следователю.

– Понял.

– Держись, скоро увидимся.

– Пап, я не убивал Дашу.

– В этом у меня нет никаких сомнений.

И вот спустя несколько часов папа приехал в отделение с адвокатами. Почему двумя, Артур понял не сразу. Оказалось, один спец по уголовным делам, второй по гражданским правам.

Артура допросили. На все вопросы он ответил честно. Пару раз не послушал адвоката, велевшего помалкивать.

– Мне скрывать нечего, – упрямо мотнул кудрявой головой Артур. – Я хочу, чтобы убийцу Даши нашли, и буду сотрудничать.

Борисовский, присутствующий на допросе, впервые подал голос:

– Тогда объясните, куда направлялись с покойной в день убийства?

– Как я уже говорил, с Дашей я не встречался и даже не знал, что она вернулась.

– То есть это не вы? – Пинжиев положил перед Артуром снимок с дорожной камеры. На нем машина. Через лобовое стекло видно, что в салоне сидят двое. Водитель-женщина с длинными темными волосами, ярким ртом, похожа на Дашу. Рядом с ней пассажир. Его лицо повернуто в сторону, и его закрывают смоляные кудри.

– Нет.

– Господин Пинжиев, это не улика, а недоразумение, – высокомерно проговорил адвокат. – Я ожидал хотя бы отпечатков пальцев моего клиента в салоне авто. А тут сомнительная фотография с дорожной камеры. На пассажирском непонятно кто. Даже пол не определить.

– Автомобиль, увы, пока не найден. Но как только обнаружится, мы снимем отпечатки.

– Давайте к звонкам покойной перейдем, – вновь подключился к разговору Борисовский. – Вы, господин Мурадян, уверяете следствие в том, что не прослушивали их?

– Еще раз предлагаю вам подключить меня к полиграфу. Пусть беспристрастная техника будет на моей стороне. – Артур глянул на адвоката по гражданским правам. Это зона его ответственности. – Организуете? – Тот кивнул. – Телефон, на котором Дарья оставляла сообщения, не мой личный. Он директорский. Я редко им пользуюсь, потому что в кабинете практически не сижу, а он там валяется.

– Сейчас аппарат тут, – заметил второй адвокат. – А ваша помощница Агата сидит в коридоре, ожидая аудиенции. Она ответит на все вопросы следствия, касающиеся звонков госпожи Хромовой.

– Давайте послушаем одно голосовое сообщение, – предложил Николай. Затем включил диктофон, на который его записал.

– Артур, прекрати меня игнорировать! – послышался женский голос. Нервный, чуть визгливый, но узнаваемый. Обычно Дашка разговаривала томно, с придыханием, растягивая гласные, но когда переставала себя контролировать, переходила на фальцет, а в раздражении – в ультразвук. – Нам нужно встретиться! Я больше не могу хранить нашу с тобой тайну. Не выдержу, проговорюсь, и ты первый пожалеешь…

Борисовский бросил на Артура испытующий взгляд и спросил:

– О какой тайне речь?

– Без понятия. Обо всем, что между нами когда-то происходило, знает полгорода. Не так ли, товарищ старший оперуполномоченный?

– А меня не просветите? – обратился к нему Пинжиев. – В Сочи без году неделя.

– Бросьте, вы все знаете. Об этом вам наверняка рассказали в первую очередь, когда речь зашла обо мне как о подозреваемом. – Следователь упорно молчал. Ждал ответа. – Наш короткий роман закончился скандалом. Его устроила Даша в моем клубе. Она разгромила барную стойку, сломала стул, выбила окно…

– Странно, что вы не написали после этого заявление на дебоширку.

– Мы все уладили мирно.

– Она поклялась хранить какую-то вашу тайну, а вы простить ей убытки?

– Нет, их покрыл отец Даши. После чего отправил ее к родственникам в Кабардинку. Больше я ее не видел.

Пинжиев склонился над рабочим планшетом. Смотрел на него, смотрел, пока экран не погас, и выдал:

– С вашим алиби проблемы, господин Мурадян.

– Какие?

– Нет его. Вы сказали, были в клубе, но нет, оттуда вы ушли сразу после ужина.

– Да, в начале восьмого. Вы спрашивали про вечер седьмого апреля…

– Вечер – это отрезок времени с 18.00 до 24.00.

– После работы я поехал на набережную, посидел в кафе, выпил пива.

– В клубе не пилось?

– Захотелось сделать это на свежем воздухе.

– В компании?

– Нет, в одиночестве. Старею, начинаю уставать от людей. Хочется иногда остаться наедине со своими мыслями.

– Как называлось заведение?

– Не помню. Выбрал наугад. Посидел где-то час-полтора. Выпил две кружки, посмотрел на море, умиротворился и поехал домой.

– На машине?

– Нет, я же выпил. На моноколесе. А тачку бросил на парковке у магазина.

– Значит, домой вернулись в десять?

– Ближе к одиннадцати.

– Вас видел кто-то?

– У подъезда никого не было. В лифте поднимался один. Я сейчас живу на окраине, где меньше суеты.

– Точно стареете.

– Результат экспертизы показал, что госпожу Хромову убили позже, – проговорил адвокат, сверившись с бумагами, – он все материалы распечатывал. – Где-то в полночь. Плюс-минус полчаса.