Тревожные облака

Саша молчит. Конечно, при девятибалльном ветре убрать самодельный парус - трудное дело. Для этого, пожалуй, надо снова поднять всю команду. С тревогой на сердце Саша уходит в кубрик. «Что ж, Петрович тоже не первый день плавает,- успокаивает он себя,- понимает, что к чему. Парус сшит из трех одеял и, верно, достаточно прочен для их суденышка».

Но Саша все еще не решается лечь. Еще несколько раз выходит он на палубу, встревоженный угрожающим скрипом и скрежетом. Все в порядке: и парус и мачта. Вот и старпом понимающе улыбается ему из рубки, подмигивает.

Саша потеплее укрыл Виктора, сунул в камелек распиленные ножки стола. Духота и мерное клокотание воды в опреснителе усыпи-ли наконец и Сашу, прикорнувшего на краю койки.

Громкий треск заставил его вскочить. Послышался глухой удар, и что-то темное перекрыло иллюминаторы.

- Парус! - громко закричал Саша и бросился на верхнюю палубу.

Мачта вырвана из гнезда и опрокинута на рубку. Ветер в неистовстве хлопает парусом, старается порвать шкоты и уцелевшую стальную оттяжку, чтобы унести его в океан вместе с мачтой.

Катер ощутимо замедлил ход, и с тем большей яростью настигают его водяные валы, перекатываясь через палубу. Пузырящийся, вспухший, словно живой, парус мешает закрыть дверь кубрика, обивает с ног матросов.

Отчаянной была на этот раз схватка людей со штормовым океаном. Упорно, дюйм за дюймом, скатывали они мокрый, прихлопнутый мачтой парус с болтающимися хвостами обрубленных шкотов. Рея уцелела, и ее вместе с парусом втащили в кубрик.

Саша поспевал всюду, он сам рубил шкоты, крепил вдоль борта спасенную мачту, но когда все было закончено, Саша, опустился в кубрик, снял намокшие сапоги, ватник, лыжную куртку и штаны и, забравшись под одеяло, отвернулся к стене.

- Саша, чего теперь с парусом делать?- спросил Виктор.

Молчание.

- Раскладывать его, что ли?

Молчание.

- Саня!-«просительно сказал Виктор.

Ни слова в ответ.

- Сморило его,- рассудительно заметил кок.- Пусть сшит…

Но Саша не спал.

16

Штормовой ветер вскоре улегся, будто ему только и было дела, что выворотить из гнезда мачту катера.

Петровича заступил на вахте Виктор в паре с Равилем, которому сегодня не сиделось на месте.

Наскоро похлебав чуть замутненный вермишельной крошкой и присоленный морской водой кипяток, Петрович подсел к Саше. Чувство вины не покидало старпома: парень не раз выходил из кубрика, все тревожился, посматривал «а парус. Чуял, видно, беду!.. И у него самого на сердце было неспокойно, да вот понадеялся на авось. А девять баллов - нагрузка для паруса, что ни говори. И почему Саша прямо не сказал: «Нужно спустить парус!»

Петрович легонько тормошит Сашу, но тот не откликается, притворяется спящим. Тогда он толкает его в спину и произносит начальственно:

- Матрос Жебровский!

Саша медленно поворачивается, смотрит на старпома мутным, недобрым взглядом и говорит тихо.

- Заболел…

- Возьми поешь,- советует кок.

- Ну его! - отмахивается Саша.

На время Сашу оставляют в покое. Пусть отоспится.

Но он и теперь не спал. Не спал, когда в кубрик «прокралась темнота, когда пришел, прогремев на трапе, Виктор и несколько раз тихо повторил: «Саня! Саня!», не спал и позже, когда Виктор улегся рядом с ним и уснул.

Порой Саше и самому казалось, что он заболел. Ломило кости, голова раскалывалась от боли. Да и немудрено свалиться после такой ночи-: вахта, ремонт штуртроса, спасение паруса, долгие часы на палубе в промокшей, одубевшей на морозном ветру одежде… Просто чудо, что никто из них за сорок дней дрейфа не свалился с тяжелой простудой, с воспалением легких. Вреде того чуда, что приключилось с рукой Равиля: тяжелый ожог почти не оставил следа.

И все-таки он не болен, а только изнурен, как и все на катере. Но что-то в нем надломилось. Не хочется спорить, не хочется пошевелить и мизинцем, какая-то пустота внутри… А всему виной парус. Мачту выворотило из гнезда - поди укрепи ее теперь! А без мачты и парус ни к чему.

Обида сжимает сердце Саши. Что им парус! Не постеснялся же Костя оказать напрямик, когда пришлось жертвовать одеялом для паруса: «На кой он нужен!» Он признает только машину. Ясно, машина сильнее. Но если машины нет, если она вышла из строя? Люди тысячи лет плавали под парусами, вокруг света ходили… Эх, был бы у них на катере настоящий парус, с кливером и прочим, такой, чтобы и рифы можно было брать и в крутой бейдевинд идти!

Равилю еще простительно, он в морском деле мало что смыслит. Оказывается, он думал, что из-за паруса катер- уносит на восток! Они ведь спускали парус при неблагоприятном ветре, под парусом шли только на запад и на север. Равиль не знает толком, что значит идти в полветра, не знает, что берега Камчатки и Чукотки тянутся не просто на север, а на северо-восток. Ему невдомек, что если катеру при помощи паруса удастся двигаться на север, то они в конце концов упрутся в Кроноцкий или в Карачинский залив на Камчатке, в бухту Корфа или, на худой конец, в бухту Провидения на Чукотке.