Трезориум

Старший сержант тихо сказал:

– Товарищ командир, на пару слов. – Обернулся к своим: – Веди, Хамидулин! Мы сейчас.

Взвод двинулся дальше. «Старики» шли сбоку, будто конвойные.

– Слушай, лейтенант, я эту шушеру знаю. – Серые глаза смотрели на Рэма в упор, не мигая. Выдерживать их взгляд было трудно. – Они порченые все. Их сначала надо обломать. Для того и нужен я, помкомвзвода. А ты потом командуй на здоровье.

– И как ты их собираешься обламывать? – спросил Рэм. Он никак не мог определиться, как ему держаться: начальником или учеником. Ответил тоже на «ты», а правильно это или нет?

– Как собачью стаю. У нас на Таймыре знаешь как? Когда получаешь незнакомую упряжку, сначала определяешь вожака и лупишь палкой. Долго. Чтоб перестал рычать и завыл. Тогда остальные будут как шелковые. И с этими надо так же. Они всё одно пуганые. Должны командиров больше, чем фрицев бояться. Иначе ты их в атаку не подымешь.

– Ты чего, правда будешь их бить?

– Одного забью до смерти, – спокойно ответил Галда. – Потому что человек не собака. Он не простит, в спину пальнет. Мне оно надо? Не бойсь, лейтенант. Никто не стуканет. Напишешь в рапорте, что на мине подорвался. Тут каждый день кто-нибудь подрывается. Я в покойника после гранату кину.

Рэм сначала не поверил. Но по лицу сержанта понял: так и сделает.

– Я этого не допущу!

Галда пренебрежительно чмокнул губами, чуть прищурился.

– Пойди-ка ты лучше погуляй, покури. Очень советую.

И Рэм не выдержал, опустил глаза. У него противно дрожали колени.

– Я третий год воюю, ты меня слушай. Тогда фрицев намолотим и сам живой будешь. – Сержант тронул его за плечо. И голос стал не таким жестким. – Война – не то, чего ты в кино видел и в газетах читал… Раньше, чем через полчаса, не приходи.

Сказал, что хотел, и неторопливо, уверенно пошел вслед за взводом. А Рэм застыл на месте. Но, когда солдаты скрылись за деревьями, дернулся, побежал.

Перед самой опушкой решимость опять его оставила. Он выругал себя, заставил идти дальше.

– Стой! В одну шеренгу становись! А ты, майор-ефрейтор, чего? Тебя не касается? – раздался голос Галды.

Стараясь не шуметь, Рэм двинулся через кусты. Что я крадусь, как воришка? – разозлился на себя, но опять не наступил на ветку, а обошел ее. Снег в лесу лежал грязно-белыми пятнами, меж которых блестела черная гнилая листва.

Впереди был просвет. Поляна. Рэм выглянул из-за дерева, кляня себя за трусость. Но и выйти пока было невозможно. Начнешь командовать – задрожит голос. И руки жутко тряслись. «Сейчас, сейчас», – шептал он, старался глубоко дышать.

Бойцы пополнения стояли к нему лицом, длинной шеренгой. Перед строем, сложив руки за спиной, пружинисто покачивался на широко расставленных ногах Галда. Рэму было видно, как он сжимает и разжимает пальцы в кожаной перчатке. Пятеро остальных «стариков» наблюдали сбоку.

– Значит, так, – громко объявил помкомвзвода. – Слушай сюда, давалки. Потому что вы – давалки. Бабы, когда их насилуют, есть которые лучше сдохнут, а есть которые ноги раздвигают. Вы могли сдохнуть с оружием в руках, а вместо этого лапки кверху, ноги враскоряку. Потому не ждите от честных бойцов к себе ни доверия, ни уважения. Пока не отмоетесь от грязи в бою. Ясно?

Молчание.

– Не слышу! – гаркнул сержант.

Строй недружно ответил:

– Ясно!

Галда повертел шеей туда, сюда.

– Не все ответили. Вот ты, ты, ты, ты, ты, ты и ты, три шага вперед!

Семеро, на кого он указал, в том числе ефрейтор Шанин, вышли.

Сержант приблизился к первому.

– Тебе ясно, что я сказал?

– Так точно, ясно, – мрачно отозвался чернявый, носатый солдат, глядя исподлобья.

– Что тебе ясно? Кто ты?

Когда ответа не последовало, Галда коротко ударил бойца в челюсть. Тот покачнулся, еле устоял.

– Кто ты, я спрашиваю?!

Держась за челюсть, тот глухо пробормотал:

– Давалка…

– Кто? Не слышу! – замахнулся Галда.

Вдруг кто-то громко сказал:

– А ну хорош!

Рэм, закоченев, смотрел на сержанта и чернявого, поэтому не сразу понял, что говорит Шанин.

Ефрейтор стоял вольно, глядел на Галду.

– Раз у нас сейчас разговор не по уставу, а попросту, иди-ка ты, старший сержант, … – И ясно, коротко сказал, куда именно.

Галда обрадованно заулыбался – видно, понял, что нашел вожака. Оставил чернявого, неторопливо подошел к Шанину.

– О, майор говняный затявкал. Внимание! Приступаю к дрессировке.

Обернулся на своих, подмигнул им и на обратном повороте со всей силы врезал ефрейтору в переносицу. Тот опрокинулся наземь во весь свой чуть не двухметровый рост.

– Глядите, давалки, и запоминайте! – крикнул сержант.

Приподнявшегося Шанина он с размаху двинул сапогом в ухо. Чуть переместился, примерился – ударил по ребрам. И снова. И снова.

Забьет! Правда забьет до смерти!

Забыв о том, что может задрожать голос, Рэм выскочил из-за дерева.

– Прекратить! Немедленно прекратить!

Проклятый голос действительно сорвался. Пальцы шарили по кобуре, но она была новенькая, и кнопка не отстегивалась.

– А ну, подержите лейтенанта! – крикнул Галда, оглянувшись.

Рэма взяли с обеих сторон за плечи и запястья. Хамидулин тихо сказал:

– Товарищ командир, не надо, а? Галда всё одно по-своему сделает.