Трезвый дневник. Что стало с той, которая выпивала по 1000 бутылок в год

В следующие годы в колледже мы пили вино в компании друзей, сидели вместе за столиками для пикника, испачканными разлитой Маргаритой и кукурузными тортильями. К тому времени Анна уже знала как пить. Но на первом курсе наши приключения были ограничены 14 этажами общежития. Мы записывали друг другу кассеты с любимой музыкой. Писали рукописные послания и отправляли их из почтового отделения – и плевать, что жили в 50 метрах друг от друга: в тот год мы поняли прелесть писем. И после всех наших долгих разговоров я поняла, что у Анны технический склад ума. Она могла вспомнить самые мелкие детали моего прошлого. Год выпуска и модель автомобиля Майлза. Имена моих кузенов. Это задевало меня всякий раз, когда она читала мой дневник.

Если вернуться к школе, безупречная память была моей суперспособностью. Я помнила кучу бесполезных вещей: число одиночных синглов группы Thriller (семь), имя актера, который играл злодея в «Парне-каратисте» (Билли Забка). Друзья полагались на меня, когда хотели вспомнить факты из нашего общего прошлого.

Все это было до эпохи Интернета, и каждый раз сам процесс воспоминаний заставлял меня чувствовать себя юным гением на «Своей игре». Как звали учителя, который преподавал нам медицину в первом классе? Где был концерт, на который мы ходили в девятом классе?

И я думала: «Как люди могут позабыть собственную жизнь?»

Но колледж столкнул меня с такими, как Анна, чья память превосходила мою. И я была ослеплена этим, но и немного напугана, как звезда спорта из средней школы, попавшая в команду профи.

– Как ты можешь помнить все это? – ошеломленно спросила я.

Она выгнула левую бровь – ее любимое выражение «потаенной женственности» – и позволила вопросу просто раствориться в воздухе.

Я пыталась соответствовать. Запаслась фактами из ее биографии, которые можно было ввернуть в беседу. Бам! Держу пари, ты не думала, что я знаю имя твоего коллеги по IHOP[43]. Бум! Ты не догадывалась, что я помню, кто сидел с тобой на философии, так? Мои полки ломились от книг, которые я не могла дочитать, и учебников, которые я так и не одолела. Но у меня всегда было время на зубрежку фактов из прошлого Анны. Я обращала внимание на каждое произнесенное ею слово. До этого момента мне не приходило в голову, каким это было актом любви: помнить жизнь другого человека.

К весеннему семестру я стала проводить больше времени с Майлзом. Мы пытались быть «друзьями» – иначе говоря, я хотела снова быть вместе, а он хотел спать со мной. И это работало вполне хорошо.

Я проводила кучу вечеров в его общежитии, в рекреации, где мы смотрели «Звездный путь». Мне было скучно, но при этом нравилось быть единственной девчонкой среди парней. Они курили траву, а я валялась в кресле-мешке и попивала вино Carlo Rossi.

Майлзу нравилась травка. Она удерживала его, как выпивка удерживала меня. Дважды я курила вместе с ним, и оба раза забывала простые слова, вроде «стул» и «стол». Это было полной противоположностью того, чего я хотела от запрещенного вещества. Она закрывала меня, делала параноиком. Я также читала, что марихуана влияет на долгосрочную память и волновалась, что может произойти с Майлзом, если он продолжит курить. В школе он был сообразительным и остроумным, но теперь его голос напоминал густой сироп. Приве-е-е-ет, чува-а-а-а-ак.

Я боялась наркотиков. Но никогда не говорила это Майлзу, потому что снова хотела сблизиться с ним, но думала, что наркотики – грязно, неправильно и разрушительно.

Люди часто жалуются, что компания «Скажи наркотикам нет» была неэффективна в 80-е годы, но она определенно сработала в моем случае. Я боялась даже дотронуться до этого дерьма. Дорожка кокаина заставит вас упасть замертво. Героин – пистолет у вас во рту. И когда я сидела, глядя на то, как Майлз набивает трубку или сворачивает сигарету, все, о чем я могла думать, было: почему ты не можешь пить, как все нормальные люди?

Но я продолжала быть возле него. Я любила его – по крайней мере, продолжала говорить это. И знала, что если останусь на его орбите, пока его мозги улетучиваются в окошко вместе с дымом травы, то получу хороший шанс оказаться у него в койке еще разок.

– Что это значит? – спросила я однажды утром, лежа головой у него на груди.

Он уставился на деревянную планку над нашими головами.

– Это значит, что мы просто переспали.