Трезвый дневник. Что стало с той, которая выпивала по 1000 бутылок в год

После ужина мы пошли прогуляться по причудливым улицам Вест-Виллидж, по которым я бродила каждые выходные, чтобы забыть об одиночестве. У нее было несколько сложных лет, а я этого не замечала. Как можно быть близкими друзьями с человеком и не знать о нем так много? У Стефани карьера так рано пошла в гору, что, как мне казалось, она и дальше будет только процветать. Да, сложно быть актрисой старше 35 лет, и, конечно, ей приходилось сталкиваться с неприятными отказами, но ведь это была Стефани. Девушка моей мечты. У нее всегда все получалось.

Если вы счистите поверхностный слой чьей-то жизни, то обнаружите сплошную боль.

Это относится к каждому, даже к английской королеве (особенно к английской королеве). Я была так занята завистью к Стефани и попыткам посостязаться с ней в успехе, что перестала видеть ее.

Я не замечала тех моментов, когда она тянулась ко мне. «Мне нужно, чтобы ты вернулась», – как-то сказала мне она после слишком большого количества коктейлей. Тогда я подумала: «Подожди-ка. А куда, я, черт возьми, пропадала?»

С той ночи прошло больше года. После ужина я привела ее на скамейку, с которой открывался вид на Нью-Джерси. Мы сидели рядом и почти не разговаривали.

«У меня ничего не получилось бы в этом городе без тебя», – сказала я. Она отмахнулась от моих слов до того, как у нее могли выступить слезы. Стефани не любит такие речи. «Перестань. Мы и дальше будем близки», – сказала она и была права.

На следующей неделе, спустя год с того момента, как я бросила пить, я вернулась в Даллас. Именно в этом городе мы со Стефани когда-то сидели в кафе, где обещали друг другу переехать в Нью-Йорк.

Я нашла старый покосившийся домик, окруженный лиственными деревьями. Там я заваривала кофе во френч-прессе – такой же делала мне Стефани, когда я впервые навестила ее в Нью-Йорке. Я повесила кимоно, как у нее, и купила очки-авиаторы подобно тем, что она носила. Как много жизненных путей она мне показала.

Перед переездом я написала всем друзьям из Далласа имейлы со словами: «Я возвращаюсь!» Если честно, я сделала это, чтобы разжечь в них энтузиазм по поводу моего возвращения.

Я ждала, что мой электронный ящик заполнят письма, написанные сплошь заглавными буквами и с кучей восклицательных знаков.

Мне ответило лишь несколько человек. Меня встретил звук ветра, свистящего в пустом каньоне.

«Я и не ожидала парада в свою честь», – сказала я маме, что могло быть интерпретировано следующим образом: «Я определенно ждала парада, и это вот полное дерьмо».

Я переживала, что совершила ошибку, вернувшись в Даллас. Всегда думала, что в конце концов окажусь в Остине, странном и противном Остине, несмотря на то что каждый раз, когда я приезжала в него, у меня возникало неприятное подозрение, что его любило слишком много людей.

Даллас преобразился со времен моего детства. Там появилось больше мест для прогулок и классных кафе, а цементных плит и бездушных строек стало меньше. Думаю, какая-то часть меня хотела рассчитаться с прошлым. Я росла в Далласе, стесняясь той, кем я являюсь. Возможно, мне нужно было подбодрить ту маленькую девочку: «Эй, детка, это место не такое уж плохое!»

Мне очень хотелось снова быть рядом с семьей. Мои родители переехали из модного школьного квартала и купили скромный, но очаровательный домик рядом с озером. В большом окне дома виднелся рояль моей матери, а на заднем дворе находились раскидистые деревья и красивый непослушный пес. Глициния росла прямо под окнами гостевой комнаты. Мой любимый цветок рос там, где любой усталый гость мог видеть его каждое утро.

Мой брат вернулся в Даллас, пожив вокруг всего земного шара: в Англии, Италии, Ираке – и развернул полномасштабную кампанию по возвращению меня домой. Он доставал свой кошелек и говорил: «Сколько ты хочешь за свое возвращение?»

Большинству из нас требуется отдалиться от семьи на какой-то период, и в этом нет ничего плохого. Однако нет ничего предосудительного в том, чтобы хотеть снова оказаться с ними рядом.

Когда я жила в Далласе и мне было под 30, моя задница была приклеена к барному стулу. Больше всего в моем родном городе меня интересовали напитки. Теперь же я задалась вопросом, который встал бы передо мной в любом городе страны: чем тут занимаются люди?

В пятницу вечером я творила. Шитье. Пестрый коврик, связанный крючком. Вышитые крестиком герои фильма «Клуб «Завтрак». Я разве что скульптуры из глины не лепила, но мне было все равно. Моим рукам требовалось занятие. Мне нужно было делать что-то, а не просто сидеть и думать о том, чего мне так не хватало.