Три Анны

Девушка стояла во дворе и, никого не замечая, смотрела на снегиря, скакавшего с ветки на ветку, выбирая засохшие ягоды рябины. Бледно-зелёная дублёнка туго обхватывала статную фигуру, а оренбургский платок, сползший на затылок, приоткрывал гладко зачёсанные волосы, делая незнакомку похожей на учительницу из старых советских фильмов. Крупные хлопья снега плавно опускались на белое лицо с румяными щеками, и девушка чуть помаргивала, стряхивая с ресниц капельки влаги от тающей пороши.

Отточенным взглядом профессионального архитектора, в её облике Дмитрий вдруг уловил сходство неизвестной с другой девушкой, нарисованной на куске старого ватмана в фамильном альбоме.

– Запомни, как следует, это твоя прабабушка, Анна Ивановна Веснина, – говорил маленькому Диме отец, указывая на графический рисунок, вклеенный рядом с семейными фотографиями.

На прабабушкины черты, запечатленные великим искусником, хотелось смотреть долго-долго.

Иногда Дима отодвигал рисунок на вытянутую руку и смотрел на него рассеянным зрением, с замиранием сердца наблюдая, как от рези в глазах графика начинает сначала расплываться, а потом оживать.

Ещё он обожал разглядывать фотографию деда с бабушкой сразу после венчания. Прадедушка Александр фон Гук в парадном мундире выглядел головокружительно счастливым и неправдоподобно красивым, а милое лицо прабабушки Анны с накинутым на косы лёгким оренбургским платком сияло незамутнённым счастьем, прекрасным, как сама любовь.

Наверное, из-за подобного платка он и обратил внимание на девушку во дворе – современные модницы редко носили платки, предпочитая ходить или в смешных меховых шапочках, или с непокрытой головой.

А тут, рядом с рябиной, в засыпанном снегом дворе, девушка в платке казалась снегурочкой из старинной русской сказки, патриархальной, словно изначальная Русь.

– Анька, привет! – с другой стороны двора к снегурочке подскочила неприятная вертлявая девица в курточке до пупа и в таких обтягивающих джинсах, что хотелось отвести глаза от неловкости. Хотя он у студенток всякими нарядами вдоволь налюбовался.

– Снегурочку зовут тоже Аня, как бабушку! – колоколом бухнуло сердце и замерло пойманной птицей.

– Жанна, доброе утро!

Голос у пришелицы из сказки Дмитрию понравился – невысокий, с чётким петербургским выговором – каждое слово, как огранённая хрусталинка.

И вот тогда неизвестно откуда в голове Дмитрия чётко сформировалась абсурдная мысль:

«Если я женюсь, то только на этой женщине. На Анне».

Прогоняя непрошенные желания, он посмотрел вслед подругам на захлопнувшуюся дверь библиотеки, но наваждение не исчезало, мало того: с этого дня он взял за обыкновение проводить лекции по истории архитектуры именно здесь. Занялся конструктивизмом, брал чужих студентов, начал писать диссертацию об архитекторе, в горячке наляпавшем это ужасное здание, и всё для того, чтобы, обманывая самого себя, иметь полное основание приходить сюда как можно чаще. Он начал подумывать, что, наверное, стоит записаться в библиотеку, но это было бы слишком прямолинейно и банально.

Короче, к весне, презирая себя за слабость, Дмитрий осознал, что ведёт себя неадекватно, в точности как мальчишка, влюблённый в первый раз!

И это он, Димка Гук, вокруг которого, начиная с детского сада на углу Невского проспекта, хороводом кружились лучшие невесты.

«Невесты без места», – шутливо классифицировал Диминых подружек папа Серёжа.

Самые тёплые воспоминания у Димы остались от одноклассницы Лены Мишиной, подарившей ему в первом классе упаковку мятной жвачки – большой дефицит по тем годам. А самая лживая и непорядочная девушка встретилась ему на последнем курсе института. После продолжительного и мучительного романа с ней Дмитрий долго шарахался от всех женщин, не допуская даже мысли о близких отношениях.

Пару раз за весну Дмитрий, превозмогая смущение, что было совершенно на него не похоже, пытался познакомиться с Анной.

Один раз он подал ей руку в маршрутке, но она, вежливо кивнув, не обратила на него ни малейшего внимания, а второй раз купил ей мороженое. Как раз сегодня. Но эффекта его действия не возымели, если не считать скромного «спасибо».

Вскоре после этого, в перерыве между лекцией и проектированием заказа, на электронную почту «фонГук, собака, точка, ру», пришло письмо с телефонным номером и просьбой срочно позвонить в Олунец.

– Наверное, очередной заказ на элитный коттедж от простого олунецкого миллионера, – решил Дмитрий. Связываться с заказами провинциальных царьков он не любил, но всё же позвонил и познакомился с милейшей дамой – Виленой Гуговной Черномордовой – основательницей Олунецкого краеведческого музея. Он проговорил с ней без малого пару часов, пообещал переправить в музей раритетное пианино, и вот он здесь, в гостях у женщины своей мечты. Сидит как истукан, ест распухшие сосиски с недоваренными макаронами и чувствует, что язык накрепко прилип к гортани.

* * *

За долгий вечер вода в жёлтом электрическом чайнике три раза успела закипеть и остыть, но кофе Аня и Дмитрий так и не выпили.