Три Анны

Стремление убежать наполнило лёгкие воздухом, а мышцы силой, но Аня подавила в себе желание закричать «спасите», толкнуть Кирилла со всей силы в грудь и вскочить в отъезжающий автобус. В конце концов, сколько можно бегать? Всю жизнь не пробегаешь.

– Поговорим, только недолго, – постаравшись, чтобы голос звучал ровно, она послушно пошла к машине, стоявшей в паре метров от остановки, с удивлением обнаружив, что на сиденье пассажира её ожидали три чайные розы с капельками влаги на бутонах.

– Это тебе.

Усадив Аню, Кирилл положил розы ей на колени, но заводить двигатель не торопился, продолжая рассматривать её в упор, словно видя впервые.

Розы на коленях мешали сесть удобно, но Аня постаралась не трогать их руками, и поэтому держала сумку на весу, прижимая её к груди, как девочка прижимает любимую куклу.

– А ты смелая. Не ожидал, – Кирилл поиграл ключами на пальце и вставил их в замок зажигания. – У меня к тебе предложение, – увидев, как сощурилась Анины глаза, неприятно растянул рот в ухмылке и объяснил: – Не пугайся, предложение руки и сердца.

Внутренне готовая к любым сюрпризам, такого поворота событий Аня не ожидала, поэтому отвечать не стала, предпочитая дослушать речь Кирилла до конца.

Видимо, своё предложение он хорошо продумал, потому что без запинки разложил свою позицию по полочкам:

– Зарегистрируемся в ЗАГСе по всем правилам, ты меня пропишешь к себе и выделишь мне одну комнату. Я знаю, у тебя три. Мешать я тебе не буду, мальчишку твоего не трону. А обзаведусь деньжонками – тихо съеду. Обещаю. Хотя, может, ты меня и отпускать не захочешь, так понравится быть моей женой.

На этих словах, искушение заехать Кириллу со всего размаху по гладкому черепу стало так нестерпимо, что Аня задержала дыхание, дав себе команду замереть.

Когда Кирилл произносил слова, его уши на бритой голове еле заметно перемещались вверх-вниз, и это вызывало почти физическое отвращение. Кириллово предложение звучало настолько мерзко, что Аня не стала его комментировать:

ну как можно всерьёз разговаривать с ненормальным? А в том, что это именно так, она уже почти не сомневалась.

Машина наконец тронулась и покатила по знакомому маршруту к библиотеке. Глядя в окно, Аня по-прежнему молчала, и это упорство, видимо, вывело Кирилла из себя, потому что он попытался её припугнуть, понизив голос до шёпота:

– Будешь меня слушаться – и проживёшь сто лет.

– Я и так проживу, – сказала Аня, – даже не сомневайся. А если и нет, то моя жизнь не в твоей воле. Да и ты не знаешь, что тебе уготовано Господом. Зря ты убеждён в своей безнаказанности.

Произнесённые вслух мысли, пришедшие на ум, вернули уверенность в себе. Аня вспомнила спасение на порогах, льющийся с небес свет, вытесняющий тьму, и ощутила себя под такой защитой, которую не пробьёт ни одна пуля на свете.

Что бы ни произошло, её душа всегда будет пребывать с ней, и самое страшное – позволить её разрушить, запугать, сломать. Душа – вот то, что надо беречь, а всё остальное суета сует.

Кирилл скептически сморщился:

– Неужели ты веришь в эти сказки? – его уши снова дёрнулись, и Ане стало смешно.

Оказывается, это несложно – разрушить собственный страх.

Кирилл уверенно сидел за рулём, такой крепкий, ладный, литой, а она видела перед собой пустую оболочку. Этакий клубень картофеля, выгнивший изнутри. Сожмёшь его между пальцами и, пачкая руки, оттуда потечёт бурая жижа.

Анино превосходство над ситуацией выбивало Кирилла из равновесия.

Он резко нажал на газ, едва не въехав во впереди идущую машину, негромко выругался, но вернуть себе прежние позиции уже не мог.

– Я верю, Кирилл, и в то, что ты очень скоро будешь наказан и сто раз вспомнишь мои слова.

– Интересно, кто же меня накажет, твой Боженька?

– Зачем? Вы с Андреем и сами прекрасно справитесь с этой задачей. Расплата за грехи наступает всегда. Рано или поздно, но всегда.

Наверное, в этот момент Аня и вспомнила о рассказе Вилены Гуговны про свою мать, остаток жизни проводившую на руинах разрушенной церкви. И так отчётливо встала перед её глазами эта картина, с такой ясностью и болью, словно она сама стояла там, рядом, отмаливая за все грехи окружающих её людей. И за Кирилла тоже.

Уловив смену настроения своей пассажирки, Кирилл затормозил около библиотеки и уже деловым тоном, почти примирительно сказал:

– Отложим разговор на неделю, – но, давая знать, что последнее слово за ним, коротко добавил, как муху прихлопнул: – Жанна за тобой присмотрит.

Лучше бы он не упоминал Жаннино имя! Превращение Жанны в послушного китайского болванчика, согласно кивающего головой по щелчку пальцев Андрея и Кирилла, ни на минуту не оставляло Аню равнодушной, заставляя раз за разом вспоминать прежнюю институтскую подружку, взбалмошную, но не подлую.

Уничтожающе взглянув на Кирилла, Аня вспыхнула от гнева. Какое он имеет право распоряжаться Жанной, ломая её жизнь, заставляя подличать, врать, изворачиваться?

– Оставьте Сметанину в покое! Вы достаточно втянули её в свои махинации, а теперь хотите, чтобы она вместе с вами в тюрьму села?