Три Анны

«Значит, хозяин», – сонно подумала Аня, приготовившись услышать, как дверь снова хлопнет. Но он не возвращался, и это долгое отсутствие вызывало беспокойство. А ну как Алексей Ильич свалился в беспамятстве и лежит в сугробе или, чего доброго, сам творит лихое дело? Ведь взялась же у них откуда-то полная кладовая съестных припасов?

Бесшумно соскользнув с лавки, Аня сунула ноги в валенки с обрезанными голенищами, которые выдал ей Нгуги, накинула тулупчик и вышла на порог. В лицо кинуло горсть ледяной крупы.

Окинув взглядом двор и не найдя никаких следов хозяина, Анютка подбежала к воротам и сразу заметила тонкую тропку, пробитую в снегу. Петляя вокруг кустов, стёжка спускалась вниз к реке, туда, где бессонно колотил свои воды о камни порог Керста.

Не думая о последствиях и поёживаясь от охватившего ноги холода, Аня побежала по тропе, щедро черпая в опорки свежевыпавший снег. Сразу за домом тропа обрывалась, резко уходя под гору. Порыв ветра, дохнувший сыростью, донёс до Ани тонкий вой, леденящий душу. Она взглянула в направлении звука и сразу увидела хозяина. Он стоял почти рядом, вытянувшись в струнку и подавшись вперёд, словно собирался петь песню. Но вместо песни из его горла вылетали пронзительные ноты, вплетающиеся в шум бушующего речного порога. Аня не могла видеть лица Алексея Ильича, но была уверена, что оно выглядит страшно.

Аня перекрестилась, почувствовав, что лишняя здесь, на этой странной перекличке человека и гибельной воды, несущей смерть всем, кто попадёт в её каменные жернова. И ещё она отчётливо осознала, что, если сейчас хозяин обернётся и увидит её, быть беде. Ей вспомнились ребячьи перешёптывания про оборотней, которыми девки побойчей пугали своих робких подружек. Расширяя глаза от страха и постоянно оглядываясь на тёмные углы, рассказчицы вещали о блуждающих в ночи вурдалаках с кровавыми клыками и руками, покрытыми волчьей шерстью, которая отрастала в полнолуние. Жуть какая! «Слава тебе, Господи, луна сейчас не полная!» – глянула Аня на тонкий месяц, качавшийся на чёрном облаке.

Боясь повернуться, Аня принялась тихонько пятиться назад, пока не скрылась за поворотом. Оказавшись в безопасности, она, не переводя дыхания, побежала в дом и с головой юркнула под рядно, которым укрывалась на ночь.

Случайно увиденное поразило её. Дрожа в своём закутке, Аня напряжённо думала, но никак не могла понять, что должно случиться в человеческой жизни, чтобы вот так, одиноко и неприкаянно, бродить по ночам и безысходно выть от отчаяния? Неужели она вправду попала в услужение к оборотню? Кто знает, что случается с людьми на каторге?

Вопросы, наползавшие один на другой, становились страшнее и страшнее. Зажмуривая глаза, Аня вспоминала сказки о тёмных силах, всё больше понимая, что правы люди: в доме у реки нечисто. А раз так, то она должна постараться изменить это. Иначе зачем её занесло именно сюда, к однорукому барину?

«Позвать бы батюшку да отслужить молебен», – с тоской вспоминала она отца Вассиана, который так больше и не вернулся в село. Мужики говорили, что на Троицу его расстреляли как врага народа. Аня всегда поминала батюшку Вассиана в молитвах, прося Господа упокоить его душу. Теперь она будет молиться и за Алексея Ильича, авось и дойдёт до Господа её голосишко. Должен же кто-то просить за человека, иначе как жить?

Эта ясная мысль на время успокоила её, но всё же, входя в кабинет хозяина для занятий, она незаметно вглядывалась в его лицо и руки, пытаясь найти на них ответ на главный вопрос: кто он, Алексей Ильич, оборотень или несчастный человек?

Выходило, вроде человек: зубы как зубы, широкий нос, по вискам кудрявятся чуть рыжеватые остатки волос, а единственная рука – широкая, белая и совсем не волосатая.

Посоветоваться было не с кем, а лезть с расспросами к Нгуги Аня опасалась: раз люди много лет вместе живут, то наверняка в сговоре.

К утру, когда Аня всё же решилась осторожно поинтересоваться у чернокожего, как они познакомились в Алексеем Ильичом, её разбудил ритмичный стук, выбивающий затейливую мелодию. Стук то убыстрялся, то становился редким и медленным. Было похоже, что на улице озорничают невесть откуда взявшиеся мальчишки из Дроновки.

У Ани разыгралось любопытство. Неужели, действительно, во двор этой неприветливой избы пришли гости? И кто они?

Оконное стекло отражало раннее утро с серым небом, затянутым дымкой. Оно предвещало пасмурный весенний день, чавкающий под ногами мокрым снегом, и веселья у них в доме вроде бы не предвиделось.

Подойдя к окну, Аня с интересом выглянула во двор, да так и застыла, прикрыв рот ладошкой. Увиденное ввергло её в необычайное изумление: прямо посреди двора скакал почти голый Нгуги, одетый в лёгкую юбочку, сплетённую из лыковой мочалки. На шее у него болталась какая-то круглая штука наподобие берестового туеса, в которую он стучал палочкой, время от времени неразборчиво выкрикивая: «Опа! Опа!»