Три дня и вся жизнь

– Ах да, – воскликнула Эмили, – тот платан!

Они немного помолчали, оба мысленно представили себе платан, потом она добавила:

– Тот платан – это как бы история Боваля…

Антуан буркнул:

– Что ты имеешь в виду?..

Они опять помолчали. Июньское тепло, ночь, вино, эта неожиданная встреча, эта очаровательная девушка – все толкало на откровения, хотелось вернуться к вопросам, которые он себе задавал.

– Что за вопросы? – спросила она.

В ее голосе звучала только наивность, никакой задней мысли.

– Ну вот, к примеру… Тео и ты… Что у вас было…

На сей раз он никак не отреагировал на смешок Эмили.

– Нам было по тринадцать лет!

Она остановилась посреди улицы и удивленно повернулась к нему:

– Ого… А ты, случаем, не ревнуешь?

– Ревную.

Это оказалось сильнее его. Антуан тут же пожалел о своих словах, они были вызваны только раздражением. Потому что в глубине души он сердился прежде всего на себя, за то, что столько времени позволял себе поддаваться ее очарованию, ее привлекательности. А на нее он сердился за то, что сегодня она не была той, что прежде.

– Я был в тебя влюблен…

Простая и грустная констатация факта. Эмили споткнулась, ухватилась за его рукав, но тут же отпустила, будто совершила неприличный для данной ситуации поступок. Антуан почувствовал, что его не так поняли.

– Не волнуйся, это не признание в любви!

– Я знаю.

Когда они подошли к ее дому, Антуан на мгновение снова увидел лицо Эмили за окном, в день страшного урагана.

– У тебя тогда был очень усталый вид… И ты была очень хорошенькая. Честное слово… очень красивая…

Это запоздалое признание вызвало у нее улыбку.

Эмили толкнула калитку, ушла в глубину сада и присела на качели. Они едва слышно скрипнули. Антуан сел рядом. Подвесная скамья оказалась гораздо у́же, чем можно было ожидать, а может, немного перевешивала на сторону… Антуан ощутил прижавшееся к нему горячее податливое бедро Эмили, попытался отодвинуться, но ему не удалось.

Эмили легонько оттолкнулась ногой, и они стали раскачиваться. Уличный фонарь бросал на них бледный желтый свет. Вокруг стояла тишина, они тоже молчали.

Движение качелей сблизило их еще больше. И тут Антуан сделал то, чего не должен был делать, – взял Эмили за руку. В ответ она прильнула к нему.

Они поцеловались. Это сразу все испортило. Ему не понравилось, как она целуется, хищное движение ее языка напоминало обследование через рот, но он не отстранился, потому что это, в конце концов, не имело никакого значения, ведь они не любят друг друга. А это все упрощает.

Легкий флирт без обещаний, дружеская любовь, следствие многолетних встреч без прикосновений. Сегодня они могли делать это, потому что это ни к чему их не обязывало. Они были друзьями детства. Просто их связывала длинная история, которую следовало сократить. Чтобы все прояснить. Чтобы ни о чем не жалеть. Девочка, которую он так желал, не имела ничего общего с прелестной и глупой молодой женщиной, которую Антуан держал в своих объятиях. И которую сейчас жутко хотел.

Они оба понимали ложность ситуации, но также знали, что то, что уже началось, продолжится и придет к своему естественному и ожидаемому концу.

Антуан просунул руку под кофточку Эмили, нашел грудь, горячую и податливую до умопомрачения; она ответила, положив ладонь ему между ног. Последовал поцелуй, неловкий и пылкий, по подбородкам текла слюна, они не отрывались друг от друга, чтобы избежать необходимости разговаривать.

Найдя влажное и горячее лоно, Антуан издал глухой хрип.

Она схватила его рукой точно так же, как целовалась, с отважной, неуклюжей грубостью.

Они извивались, пытаясь поднять ее попку.

Эмили перевернулась, уцепившись руками за качели и широко расставив ноги. Антуан тут же вошел в нее. Она еще больше выгнулась, чтобы позволить ему войти глубже, а потом повернула голову и снова жадно поцеловала его, целиком засунув язык ему в рот, опять эта ненасытность…

Почувствовав, что он напрягся и излился в нее, она издала какой-то животный писк… Антуан так и не узнал, кончила ли она тоже.

Они еще какое-то время прижимались друг к другу, не особенно понимая, что теперь делать, боясь даже поднять глаза, а потом рассмеялись. Они словно в последний раз вернулись в детство, им показалось, что они удачно подшутили над взрослыми, над жизнью.

Антуан неловко натянул брюки, Эмили, задрав одну ногу, надела трусики и оправила платье.

Они стояли, не зная, о чем говорить, спеша расстаться, покончить с этим.

Эмили снова рассмеялась своим коротким смехом, свела коленки и прижала ладонь к низу живота, как ребенок, испытывающий неотложную нужду. Она закатила глаза и помахала рукой, словно желая стряхнуть с нее капли, сверху вниз, растопырив пальцы, ой-ой-ой…

Она торопливо чмокнула Антуана в губы и убежала. Прежде чем открыть дверь, она кончиками пальцев послала ему воздушный поцелуй.

Даже расставание было провалом.

Если бы детство для Антуана не закончилось, когда он познакомился со смертью, убив Реми, это наверняка произошло бы сегодня ночью.

Вернувшись, он проверил телефон.