Три дня и вся жизнь

Лора звонила четыре раза, но не оставила сообщения. Он набрал ее номер, но тут же сбросил. Говорить с ней означало лгать, а это было выше его сил. Сегодняшний вечер стал крахом, и он не мог объяснить себе, как все могло так закончиться. Желание, да. Еще бы, а что, кроме желания… Ты еще говоришь о каком-то желании… Пришлось бы оправдываться…

Он решил не звонить Лоре, как-нибудь потом объяснит… Поразмыслит и что-нибудь придумает.

Его комната осталась за ним, мать лишь поменяла обои и мебель. Его письменный стол, стул, старую кровать и бо́льшую часть того, что находилось в комнате, она заботливо убрала в подвал, однако некоторые вещи странным образом избежали ссылки: карта полушарий, постер с портретом футболиста Зидана, рюкзак, стаканчик для карандашей, трансформеры мегатрон, подушка с английским флагом. Довольно любопытный выбор, Антуан никак не мог понять ее логики.

Он ненавидел эти вещи, они вновь возвращали его в то время, от которого он старался отгородиться. Но приезжал он редко, а мать так старалась привести комнату в порядок, что у него не хватало ни наглости, ни сил сложить все в коробку и выставить на улицу. Хотя такое желание возникало каждый раз.

Телефон завибрировал. Сейчас около часа ночи, снова Лора. Ему было плохо в этот вечер, в этой комнате, в этом месте, в своей жизни. Он не нашел в себе смелости ответить.

Когда аппарат перестал вертеться вокруг своей оси, Антуан перевел дух и услышал шум на улице. Вернулась мать вместе с четой Мушотт. Что было бы, если бы их с Эмили застали спаривающимися на качелях, как подростки?

Ложиться и прикидываться спящим поздно. Он присел за стол и сделал вид, что работает. Притворяться, конечно, глупо и унизительно, но попробуйте придумать что-то другое.

Госпожа Куртен увидела свет в его комнате и поднялась.

– Как поздно ты работаешь, мой мальчик, надо спать!

На протяжении многих лет одни и те же слова, в которых звучала гордость за трудолюбивого, преуспевающего сына. Она вошла в комнату, распахнула окна, чтобы закрыть ставни, и остановилась, внезапно что-то вспомнив.

– Кстати, ты ведь знаешь, что лес Сент-Эсташ собираются привести в порядок?

Антуан ощутил, как по спине пробежала дрожь.

– Как это – привести в порядок… что в порядок?

Госпожа Куртен уже снова повернулась к окну.

– Так вот, нашли наследников. Мэрия приобрела этот участок, чтобы устроить небольшой парк аттракционов для детей. Они считают, что туда поедут со всего региона… Хотелось бы, но…

Любая инициатива, любое новшество всегда вызывало у госпожи Куртен огромное сомнение.

– Они говорят, что провели опрос, что это понравится семьям с детьми и создаст новые рабочие места. Посмотрим. Ладно, пора спать, Антуан.

– Кто тебе сказал? Насчет парка…

– Объявление висит в мэрии уже два месяца, но что ты хочешь, тебя ведь здесь никогда нет… Потому, разумеется, ты ничего и не знаешь…

Назавтра Антуан с раннего утра вышел на пробежку, ночью он глаз не сомкнул.

В витрине на стене ратуши среди официальных объявлений он прочел сообщение о строительстве парка Сент-Эсташ, планы которого можно посмотреть в мэрии.

Работы по расчистке территории предполагалось начать в сентябре.

16

Каникулы превратились в нескончаемое мучение. В безумное беспокойство. Антуан успешно выдержал экзамены, но был совершенно опустошен. Он больше не хотел даже думать о Бовале. Конечно, это неразумно, ему придется рано или поздно навестить мать, но он сослался на долгую летнюю поездку с Лорой, которая из-за нехватки денег на самом деле продлилась всего две недели. Осовремененная фотография Реми Дэме привела Антуана в состояние шока, но объявление о работах в лесу Сент-Эсташ предвещало катастрофу. И трудно было сказать, когда и как она разразится. Воображение вновь и вновь возвращало Антуана в худший период его жизни, в котором сосредоточилось все его детство. Тело найдут. Опять начнется расследование. Будут проводиться новые допросы. Антуан фигурировал в числе последних, кто видел ребенка живым, его вызовут. Версию похищения Реми проезжим преступником отвергнут. Следствие сосредоточится на городе и его жителях, родственниках ребенка, соседях. И след неизбежно приведет к нему. Это будет конец. Спустя двенадцать лет, измученный собственной историей, он окажется не способен солгать.

В то лето Антуан опять подумал о бегстве. Он искал место, откуда бы его не могли экстрадировать. Но в глубине души знал, что ничего не сделает: он не обладал ни размахом, ни темпераментом человека, способного жить за границей в бегах (само это слово было несовместимо с его характером!). Собственная жизнь показалась ему ничтожной, куцей, он был не зарвавшимся, циничным и организованным гангстером, а всего лишь обычным убийцей, которому пока везло.

Антуан принял решение остаться и погряз в угрюмом и беспокойном смирении.