Три дня Индиго

Большая ценность… ключ к Гнезду… даже ко всем Гнездам, как сказал тот же самый монах…

Я закрыл глаза.

Мама, папа… какой я балбес…

Что я к вам не зашел сегодня?

Вот же разгильдяй…

«Гнездо…» – позвал я.

И почувствовал, как Гнездо притихло.

«Давай», – сказал я.

«Нет, нет, нет! – цепочкой отрицаний выстрелило в меня Гнездо. Это было совсем уж близко к обычной речи. – Второй Призыв… запрещено… только двойное решение хранителя и матери…»

Да уж. Дождусь я двойного решения Дарины и Наськи.

Они предпочтут погибнуть.

Голос внутри меня стих. Гнездо отпрянуло, отхлынуло, унеслось куда-то в свои структуры, спрятанные вне нашего привычного пространства. Словно я стою на стремительно обмелевшем берегу, вся вода отхлынула, ушла далеко в море, на обнажившемся мокром дне бьются растерянные рыбешки и перебирают клешнями удивленные крабы…

Вода уходит от берега перед цунами.

– А ну, хватит прятаться! – закричал я.

И рванулся вперед – мысленно, конечно. Проламывая темноту под собственными веками. В призрачный свет Гнезда, в кружение бесплотных теней.

Я вывалился в странный мир, который, быть может, был в чем-то реальным, а может быть, – лишь моей галлюцинацией.

Меня вынесло прямо на девчонку и мальчишку – их полупрозрачные силуэты напоминали дрожащие мыльные пузыри, наполненные светом, но почему-то я видел каждую черточку лиц. Им было лет по двенадцать-тринадцать, не совсем уже мелочь, конечно, но даже подростками едва назовешь.

Девочка была хранителем, а мальчик – матерью Гнезда. Теми, кто погибал, пока мы с Дариной и Наськой стояли в Комке и неловко знакомились…

Надо же. У них и впрямь никаких различий, даже мальчишки становятся матерями Гнезд…

– Давайте, – сказал я. – Времени нет.

Мальчик и девочка переглянулись. Мальчик открыл было рот.

– Валяйте! – выкрикнул я. – В здравом уме, трезвой памяти, бла-бла-бла! Технически вы мать и хранитель! Призывайте меня!

Они не стали ничего говорить, и я был за это благодарен.

Лишь протянули ко мне руки, коснулись ладоней.

Всё тем же знакомым жестом Измененных, когда им выпадает шанс потрогать человека.

Тот, первый, Призыв я ощутил совсем не сразу.

Второй пробил меня, будто разряд тока.

Я вскрикнул, вываливаясь из иллюзии, выпадая из Гнезда, – птенец редкой породы, призванный дважды.

Ощутил себя лежащим на одеялах и коврах, бьющимся в судорогах и кричащим – крик был нескончаемым, словно я мог кричать и дышать одновременно.

Ну, в общем-то так оно и было.

Дыхательные поры открывались на коже, когда руки и ноги стали вытягиваться.

В груди и животе вспыхнули болью и застучали второе и третье сердца.

Мир стал ослепительно ярким, тусклые лампочки в древней люстре сияли, как прожектора. Я моргнул, отстраивая спектр. Глянул сквозь стену на приближающуюся армию Раменского Гнезда.

Пересчитал стражу и старшую стражу. Зафиксировал все шестьдесят три единицы запрещенного оружия, которое Инсек разрешил вынести из Гнезда.

О нет, это не походило на то состояние, когда во мне активировался Высший.

Тогда я сделался лишь отстраненным наблюдателем, будто человеческая голова на штыре у Продавца. Я ничуть не изменился внешне. И мне не было больно.

А сейчас было, и очень.

…Хотя Наське, чье тельце разбухало и искажалось сейчас в муке Изменения, было еще больнее – я ощущал ее боль, как ощущал теперь каждого в Гнезде.

В моем Гнезде!

Я зарычал-заревел, вставая. Утробным жутким ревом, от которого обделался бы самый свирепый земной медведь. Во мне было два с половиной метра роста, и я каким-то образом – даже не хочу понимать, каким – ухитрился осмотреть себя всего.

Надо же!

Вполне пропорционально сложен!

Даже красив, если вы не против заостренной головы с гребнем по затылку.

Кожа моя стала ослепительно белой, с зеркальным отливом. На руках – по четыре пальца, и я совершенно неуместно вспомнил, что так в старину рисовали для простоты в мультиках.

Ну да, я теперь такой… оживший мультик…

Откуда я взял массу для этого тела? Я же сейчас вешу сотни две кило?

Потом я увидел, что ковры под ногами начисто лишились ворса, а подушки и одеяла лежат вспоротые и пустые. Сплюнул – со странным ощущением, что могу плевать не только слюной, но и чем-то очень, очень ядовитым.

В воздухе медленно закружились несколько перышек.

Да я что, сожрал всю органику вокруг, пока метался в Призыве?

Я ударил в дверь, выбивая стекло вместе с рамой, и вышел на крыльцо бывшего Министерства культуры. Почти вся одежда на мне порвалась и превратилась в лоскуты, только плащ от Продавца пережил трансформацию и красиво свисал с плеч, словно у супергероя.

Думаю, в этом был какой-то офигительно крутой символизм, но сейчас у меня не нашлось времени это обдумывать.

Стражи и старшие стражи перли к Гнезду, даже не думая маскироваться или рассредоточиться.

Они были абсолютно уверены в том, что обороняться станут куколки и неполноценный хранитель.

Впрочем, призванного они бы тоже разделали на раз-два, не сомневаюсь.

Но я был призванным дважды.

Я вновь взревел – с радостью – и побежал навстречу страже.

Первым от меня пострадал совершенно случайный человек.