Три дня иного времени (СИ)

- Анжелы. И она, конечно, в вас 'разожгла' все ваши 'животные желания', как вы назвали, и вы 'поскользнулись'. (Очень, очень мне не нравилось как я говорила, но ничего я почему-то не могла с собой поделать! Август как и не замечал моей почти нарочной грубости.) Так, а почему не женились, всё-таки?

- Я благодарен другу, он меня спас.

- Пожертвовал собой, значит?

- Да нет, он её банально соблазнил, а жениться он даже не собирался.

- По вашей просьбе? И вам после этого не совестно ещё упрекать женщину в том...

- Нет, не по моей, по своему личному хотению.

- И вы так легко об этом говорите? - воскликнула я совсем другим тоном. - Бедный...

- Я не жалуюсь, Ника. Я и не собирался рассказывать эту историю, вы из меня сами почти силком вытащили.

- И неужели... - Я набрала воздуху в грудь. - Неужели во всём Новосибирске не нашлось ни одной порядочной девушки?

Август равнодушно пожал плечами.

- Я много работаю, - сообщил он вместо ответа. - Да и не думаю, что представляю из себя такую уж выдающуюся личность, чтобы девушки мне вешались на шею.

- Кому другому это расскажите... Чем вас так привлекла эта вышка, что вы даже остановились? (Я имела в виду вышку высоковольтной линии.)

- Тем, что стои́т почти рядом с домом: посмотрите, расстояние меньше трёх метров.

- Ну да, - пожала я плечами. - Наверное, нарушение. Зато ориентир хороший для гостей. Мой дом - не этот, а следующий, в глубину.

- Наверное, для здоровья не очень полезно такое соседство...

- Что, критикуете наш советский строй? - Так как мой спутник не отвечал, я поглядела на него сама и расхохоталась от души: такое у него было в этот момент лицо. - Чтó вы как серьёзно восприняли? Я не из этих самых, не из 'ортодоксов', как их называет Солженицын.

- Вы и Солженицына читали, милая барышня?

- Не смейте меня называть барышней, а то точно однажды получите сумочкой... Конечно, читала. Я много читаю самого разного, а еще больше хочу прочесть, узнать, открыть, Август! Я молодая, а жизнь впереди большая и чудесная.

IX

На кухне я выложила из авоськи на стол всё купленное и замерла, не зная, с чего начать. Август пришёл мне на помощь

- Можно я сам приготовлю? - предложил он. - Только выдайте мне сковородку, ножик, доску разделочную.

- Вы гость, мне неловко...

Моё колебание он истолковал в свою пользу и, сняв с крючка фартук, уже повязал его вокруг себя. Я, вздохнув, подчинилась. (Это был вздох облегчения, конечно: хотя бы сама не опозорюсь.)

- Мой отец тоже обычно для себя сам готовит, - призналась я. - Та из меня ещё хозяйка... Я схожу смою тушь для ресниц, вы не против, Август?

В этой 'туши' была хитрость, которую я осознала только задним умом. Если 'смою тушь', значит, не беспокоюсь о том, какое женское впечатление произведу, не стремлюсь, выходит, его завлечь и пробудить 'животные желания', веду себя как порядочная девушка. Да и даже проще: значит, отношусь к нему по-дружески, по-товарищески, и не возникнет между нами ненужной неловкости. (Где-то на краю сознания пробежало: 'Как я всё же додумалась пригласить незнакомого мужчину домой?')

Август кивнул, ловко очищая картофелину.

- Вам и вообще в вашем возрасте не стóит пользоваться макияжем, - пробормотал он.

Поднял голову, поймал мой возмущённый взгляд (девочка я для него совсем, что ли?!), улыбнулся, положил ножик, вытянул вперёд раскрытые ладони:

- Всё, всё! Ни слова поучений с моей стороны больше! Пользуйтесь чем хотите, хоть кольцо вставьте в нос.

- Кольцы... кольца то есть (как глупо оговорилась!) женщины носят в ушах, а не в носу, если вы не знали.

- Отчего, некоторые и в нос вставляют.

- Ну, это вы где-нибудь про папуасов увидели в 'Клубе путешественников' с Сенкевичем, про кольцо в носу и косточку в ухе. Не буду вам мешать!

Макияж я действительно смыла и какое-то время посидела на краешке ванной, пытаясь разобраться в себе. Отчего я такой скверной, шальной стала, всё говорю ерунду на грани дерзости, всё невпопад? Отчего-отчего, а то сама не знаешь? Нет, нельзя, нехорошо, хоть он и не женат, и главное, глупо, глупо!

Я вернулась на кухню и помогла своему гостю очистить последнюю картофелину, которую он тут же проворно порезал и отправил на сковороду. Я между тем включила радио, стала мурлыкать под нос песенку. Тоже жест в духе 'Я у себя дома и не боюсь тебя нисколько'. Может быть, уйти в свою комнату и переодеться в домашнее? Нет, это уж, пожалуй, будет перебор. Бигуди ещё накрути...

Мурлыкать-то я мурлыкала, а за гостем искоса наблюдала. А он весь обратился в слух: редко я видела такое тонкое, внимательное выражение на мужских лицах. Хотя, казалось бы, с чего? Передавали песни военных лет: 'В лесу прифронтовом', 'Случайный вальс', 'В землянке'.

К концу 'Землянки' Август заморгал чаще обычного.

- Вас... это так растрогало, да? - спросила я, тем самым выдав то, что всё время за ним пристально смотрела.

- Что? Да, - признался он. - И как-то даже не стыжусь. А вас нет?

- Это хорошие песни, - ответила я растерянно, - но... очень обычные. Какие-то простенькие, негероические, что ли...