Три дня иного времени (СИ)

- Вы ошибаетесь. Вы правда ошибаетесь! 'До тебя мне дойти нелегко, а до смерти четыре шага', - что это, как не героизм, по-вашему? Если это - не героизм, то что тогда героизм?

- Я ведь не говорю, что не люблю эти песни, - принялась я защищаться. - Просто то, как вы за них заступаетесь, у меня создаёт чувство, будто я на комсомольском собрании или на уроке музыки. Весь этот... слегка фальшивый пафос (''Слегка' - это я кстати сказала, это на всякий случай, мало ли, кто он', - шмыгнула мысль), все эти 'Что тебе снится, крейсер 'Аврора'' и 'Орлёнок, орлёнок, идут эшелоны' - всё это, знаете, иногда доводит человека до ручки...

- Ваш 'Крейсер 'Аврора'' и все ваши 'Орлята', - это унылое пропагандистское говно, - было мне ответом, - а это другое, это - народное, настоящее, неужели вы не слышите?

Я только рот открыла. Вот это речи!

- Неужели вы не понимаете, что мы как народ, как нация, может быть, и выжили все отчасти благодаря этим песням! - горячился Август. - Они, эти песни, залечивали народные раны после той чудовищной мясорубки, в которой полегло полстраны. Пол-стра-ны, понимаете? Поэтому они и не 'героические': они целебные, а не героические! Это драгоценное сокровище нашей культуры, неужели вы не видите этого?

Две мысли пришли мне на ум, и я обе сразу и высказала:

- Вы - член партии? Или наоборот, этот... сахаровец?

Август выдохнул.

- Я ни то ни другое, - ответил он спокойно и слегка виновато улыбнулся.

- Хорошо, я рада, - призналась я. - Можно... я тогда уже на стол подам и чай поставлю? Есть уже очень хочется...

X

'Я чего-то о нём не знаю или недопонимаю, - думала я всё время нашего почти молчаливого обеда. - Может быть, он всё-таки партийный? Или какой-нибудь комсомольский вожак? Это, наверное, только партийные могут иметь такую смелость, чтобы в порядке самокритики свою собственную пропаганду называть 'унылым говном'. Только они и отваживаются. Какое, однако, выражение изобрёл! Как припечатал! Но если партийный, зачем пытается меня уверить в поповские байки? Что-то тут не сходится... Или это провокация такая с его стороны? Секретный сотрудник? Фу, как скверно тогда, но много ли корысти меня спровоцировать? Или он просто неуравновешенный тип? Может быть, даже немного нездоровый? Тоже скверная мысль. Постыдилась бы: человек тебе всю душу открывает, а ты сразу - больной...'

Вслух я сказала:

- Чай я подам в комнату.

В комнате, поставив поднос с чайником, двумя чашками, сахарницей и печеньем на журнальный столик между двух кресел, я заговорила снова:

- Одного не могу понять, Август! В моём уме не сходится, что вот вы, с одной стороны, ругаете Анжелу за то, что она 'несоветская девушка', хвалите меня 'советской девушкой' и говорите, что 'советский человек' для вас - комплимент, а с другой стороны - защищаете ерунду, в которую только деревенские старухи верят.

- Ну я-то, положим, не деревенская старуха?

- Вы - нет. Но вы первый такой человек и единственный, которого я знаю. Я вас... не думайте, совсем не хочу как-то 'исправлять'. Я вами удивлена, поражена, может быть, восхищена. ('Этого не надо было говорить: вдруг не так поймёт?') Я только понять не могу: как вы сочетаете?

Август замолчал, и молчал так долго, что я успела выпить полчашки. 'Ему бы пошли чётки, - подумалось мне. - Как монаху. Сейчас бы сидел, смотрел в одну точку и перебирал бы чётки, как Арамис. Очень было бы стильно'.

- Есть трагические противоречия, которые примирить и даже описать словами очень сложно, Ника, - заговорил он.

- Я вся внимание, только дайте мне слово, что сейчас будете говорить чистую правду, точней, только то, во что сами верите, а не по долгу службы.

- Какой службы? - удивился он. - Вы меня за кого-то другого принимаете.

- Вы даёте такое слово?

- Да, конечно! Вы спрашиваете меня, как я сочетаю, и наверняка намекаете на то, что были люди и поумнее нас с вами, всеми уважаемые теоретики марксизма-ленинизма, которые в Советской России не видели никакого места для религии. Но знаете ли вы, Ника, что такое коммунизм вообще? И что такое Советский Союз в частности?

- Нет...

- Это искажённая версия христианства, и это гигантский утопический христианский проект!

Мой гость встал, прямо с чашкой в руке, его мыслям было тесно в кресле, так что я успела испугаться за ковёр. Но всё же спросила:

- Христианский, значит?