Три дня одной весны

От острых камней и щебенки изрядно доставалось ее босым ногам, но она по-прежнему старалась идти как можно быстрее и горько корила себя за то, что не отправилась в Дизак сразу. Зачем она послушалась дедушку Раджаба и побежала за Юнусом в долину Пойгахджо?! Целых полдня пустила на ветер! Ах, надо было ей сразу идти в Дизак за помощью… Дизак — село большое, там людей много, там Шокир-ака… И не был бы схвачен Юнус, и уже, наверное, был бы свободен Анвар! Зря, зря пошла она в Пойгахджо — и теперь надо очень спешить ей, чтобы предотвратить беду. Ведь  о н и  как настоящие басмачи… хуже басмачей! Любую подлость могут совершить. Что сделали  о н и  с ее отцом…

Шесть лет минуло с того страшного дня, а Таманно и поныне мучает один и тот же вопрос: как может человек убивать другого человека? Как можно без всякой причины лишить жизни мирного дехканина, каким был ее добрый, терпеливый, работящий отец? Да, он отказался идти с  н и м и, сказал, что не будет проливать безвинную кровь, что он не палач, а землепашец… И какой же звериной жестокостью ответили ему  о н и!

Теперь Таманно быстро шагала вдоль реки, с шумом несущей свои воды, по узкой дороге, пролегавшей между зелеными холмами и невысокими пока еще горами, и в тысячный раз вспоминала, как был убит ее отец.

С грохотом распахнулась калитка и тяжелый топот послышался на айване. В двери дома постучали. Испуг сжал сердце Таманно — и сейчас, шесть лет спустя, она ощутила его вновь. Отец и мать приподняли головы с подушек. Застучали сильней.

«Что случилось? — спросил отец. — Кто там?»

«Свои, — раздался в ответ низкий голос. — Выйди, дело есть…»

Пошарив рядом с постелью, отец нашел халат, набросил его на плечи и осторожно открыл дверь. В комнате стало чуть светлее, и Таманно увидела на айване двух бородатых мужчин. Они что-то сказали отцу, и дверь, заскрипев, тотчас же закрылась. Раздались приглушенные голоса, звуки шагов — и все стихло.

«Наверное, спустились во двор», — подумала Таманно. Предчувствие опасности вдруг овладело ею, и под теплым одеялом ее до костей пробрал холод. Она быстро встала с постели, открыла дверь и вместе с матерью выглянула наружу.

Высоко стоял молодой узкий месяц. Голубоватые звезды рассыпаны были по чистому небу, изливавшему ровный свет на погруженную в сон землю. Отец и двое ночных незваных гостей, за плечами которых тускло поблескивали стволы винтовок, стояли посреди двора. В чалмах и перехваченных патронташами халатах были ночные гости. Сердце Таманно замерло от ужаса: «Басмачи!» Она услышала, как один из них угрожающе спросил отца:

«Значит, ты не согласен?»

Услышала и ответ отца:

«Я не палач, я дехканин-землепашец. Кроме того, братья, безвинную кровь проливать грех».

«Тебе сказано было, что если и в третий раз не согласишься, то пеняй на себя. Помнишь?»

«Помню, — промолвил отец, — но ведь…»

Его сильно толкнули в спину и повели к единственному орешнику, росшему в самом низу двора.

«Не троньте его! — закричала Таманно. — Папа! Папочка!»

Она выбежала во двор.

Мать кинулась вслед за ней.

«Назад, сучка!» — обернулся на крик и поднял над собой плетку один из басмачей.

Но Таманно и ее мать рвались к отцу, которого, прижав к стволу орешника, душил второй басмач. Таманно протяжно завопила и тотчас с ненавистью и омерзением ощутила, как жесткая сильная мужская ладонь крепко зажала ей рот. Задыхаясь, она вырывалась из ненавистных рук.

«Пожалей его! Безбожник!» — кричала мать, силясь оттащить убийцу от отца, который терял сознание и не мог больше сопротивляться.

Получив удар ногой, мать рухнула на землю. Миг спустя по стволу орешника, словно опираясь на него, медленно сполз на землю и отец. Его убийца на ходу бросил своему спутнику:

«Все. С ним кончено».

От сильного толчка Таманно едва не упала, но, удержалась на ногах и с воплем бросилась к отцу.

«Убили!» — кричала мать и рвала на себе волосы…

Так не стало любимого ее отца.

И уж коли  о н и  могли убить невинного, то неужто пощадят Анвара, которого считают своим злейшим врагом? Он коммунист, он убедил людей в Нилу вступать в колхоз… Нет, о н и  не простят ему этого!

Страх за любимого гнал Таманно вперед.

Она прошла уже почти два фарсаха. Одежда на ней обсохла; израненные острыми камнями ноги были в крови, и каждый шаг причинял ей боль. Она терпела. О н и  убили отца и теперь хотят убить Анвара… Что в сравнении с этим боль, которую она испытывала! Лишь малая плата за возможность покарать убийц и спасти любимого.

Темные тучи тянулись с запада, заволакивали небо, закрывали солнце и с усердием скупца прятали его последние лучи. Запах ненастья несли они с собой, предвещая дождь, ветер и холод.

Ужас вселяло в сердце пустынное и мрачное в этот час ущелье Охугузар. Голые высокие скалы, нависшие с обеих сторон, словно бы хотели вдавить в землю одинокую путницу. Шумел слева Кофрун, вскипал яростной белой пеной и грозил выплеснуться из берегов. Влажный ветер становился все сильнее.

«Боже, боженька, помоги мне!» — твердила Таманно. Дрожь сотрясала ее тело, но девушка старалась не замечать холода и боли.