Три дня счастья

— Конечно, — ответила она. — К сожалению, не больше. Я думала, вы давно с этим смирились.

— Я тоже так думал до вчерашнего вечера, — сказал я.

Похоже, Мияги догадалась, что я о чём-то узнал.

— Вам заменяющий наблюдатель что-то сказал? — спросила она со вздохом.

— Просто посоветовал уточнить ещё раз. Ничего конкретного я от него не добился.

— Что бы вы ни говорили, триста тысяч есть триста тысяч.

Видимо, Мияги решила отпираться до последнего.

— Когда я узнал о твоём обмане, то сначала просто подумал, что ты присвоила положенную мне сумму.

Мияги с укором посмотрела на меня.

— Ты тайно присвоила деньги — тридцать миллионов или три миллиарда, а мне сообщила другую сумму. Вот какая мысль пришла мне в голову в первую очередь… Но знаешь, я никак не мог в это поверить. Не хотел верить, что ты обманывала меня с первой встречи. Неужели ты улыбалась мне, скрывая такую ложь? Неужели я так чудовищно заблуждался? Я думал целый вечер и вдруг догадался... Меня подвела моя же гипотеза.

Верно, десять лет назад классная руководительница предложила нам «подумать по-другому».

— Почему я верил в то, что минимальная цена за один год жизни — десять тысяч иен? С чего решил, что цена жизни должна измеряться именно миллионами и миллиардами? Меня подвели мои же представления. Где-то в глубине души я всё ещё верил в эту чушь — что жизнь незаменима и бесценна. Так или иначе, я просто выдавал желаемое за действительное. Изначально мне следовало мыслить более гибко.

Я сделал вдох и продолжил:

— Скажи, почему ты решила отдать триста тысяч совершенно незнакомому человеку?

— Понятия не имею, о чём вы, — ответила Мияги и отвернулась.

Я подошёл к углу комнаты напротив того, который она занимала, и сел, как она раньше, обхватив колени. Мияги улыбнулась.

— Не желаешь признаваться — ну и ладно. Но я всё равно скажу. Спасибо.

Мияги покачала головой:

— Не стоит. Если я буду здесь работать, всё равно умру, как мать, до того, как выплачу долг. А даже если выплачу и стану свободна, жизнь меня ждёт невесёлая. Так почему бы и не потратить деньги на что-то подобное?

— Сколько на самом деле стоила моя жизнь? — спросил я.

Она помолчала, затем тихо произнесла:

— Тридцать иен.

— Три минуты телефонного разговора, — улыбнулся я. — Прости, что потратил твои деньги таким образом.

— Вот уж действительно. Я хотела, чтобы вы потратили деньги на себя.

Слова Мияги были резкими, но голос оставался мягким.

— И всё-таки я хорошо понимаю, что вы чувствовали. Я дала вам триста тысяч и вы раздали эти же триста тысяч по одной и той же причине. Нам обоим было одиноко, грустно, мы чувствовали пустоту и отчаяние. Мы совершили альтруистичный поступок из эгоистичных соображений. С другой стороны, если бы я сказала вам правду, то, может быть, вы бы и не продали свою жизнь. Тогда вы прожили бы подольше. Простите, что влезла не в своё дело.

Мияги съёжилась и уткнулась подбородком в колени, а затем вновь заговорила, глядя на свои ступни:

— Или же мне хотелось хоть один раз ощутить, каково это — дать что-нибудь человеку, не прося ничего взамен. Когда-то мне так нужна была помощь, но я не дождалась её. Наверное, я попыталась спасти себя, протянув руку несчастному человеку, который оказался в такой же трудной ситуации. Но вышло иначе: я оказала вам медвежью услугу. Простите.

— Ничего подобного, — не согласился я. — Знай я с самого начала, что моя жизнь стоит тридцать иен, то я бы отчаялся и продал жизнь полностью. Какие три месяца, я бы и трёх дней себе не оставил. Я бы не ездил сейчас по городу в поисках автоматов, не делал бы бумажных журавликов, не смотрел бы на звёзды и светлячков.

— Отчаиваться вам в любом случае незачем. Цену тридцать иен установили по своему усмотрению какие-то люди из руководства, — убеждённо заговорила Мияги. — А для меня вы стоите и тридцать миллионов, и все три миллиарда.

Я усмехнулся:

— Ну и утешения у тебя.

— Я правду говорю.

— Знаешь, когда к человеку слишком добры, он чувствует себя жалким. Я и так знаю, что ты добрая. Поэтому не надо больше.

— Ну что вы заладили! Принимайте утешения и не возражайте!

— А вот такое мне впервые говорят.

— К тому же я вас не утешаю и не пытаюсь быть к вам доброй. Я просто говорю то, что чувствую. Думайте что хотите.

Мияги смутилась и потупила взгляд, а затем продолжила: