Три дочери Евы

– Вам следует быть осторожнее с таким мощным словом, как «справедливость», – продолжил он, наставив на нее палец. – Вполне возможно, что именно люди ваших взглядов делают этот мир хуже. Все фанатики схожи в одном: они живут прошлым. Как и вы!

Пери не слышала, что Азур говорил дальше, как он завершил занятие. Мысли ее путались, сердце билось, словно пойманная птица. Она боялась поднять глаза, чтобы кто-нибудь не увидел ее боль и обиду. Наконец все, включая Азура, вышли из аудитории. С ней осталась одна Мона.

– Не переживай, Пери, – сказала она, положив руку на плечо подруги. – Конечно, он был груб с тобой, но ты забудь. Ну правда, забудь, и все.

Чувствуя, как слезы застилают глаза, Пери опустила голову еще ниже.

– Не понимаю, почему он так на меня напустился, – пробормотала она. – Я думала, он совсем другой. Ширин так им восхищалась. А он оказался…

– Надменным, – подсказала Мона.

На улицу они вышли вместе.

– Если он так тебя раздражает, ты же можешь бросить этот семинар, – сказала Мона.

– Да, – всхлипнула Пери. – Скорее всего, так и сделаю. Ненавижу его.

* * *

Той ночью она почти не спала. Ее рассудок, в течение многих лет отягощенный бесчисленными тревогами и страхами, теперь был поглощен одной-единственной мыслью. Мыслью об Азуре, которую она не могла прогнать прочь, несмотря на все усилия. Что произошло минувшим днем? Быть может, профессор открыл темную сторону своего характера, которую до поры до времени скрывал, выжидая подходящего момента для удара? Или же сегодняшнее публичное унижение следует рассматривать как проявление заботы о ее интеллектуальном развитии?

Утром, зайдя в студенческое кафе, она увидела Мону и Бруно, сидевших за одним столиком. На их лицах застыло выражение взаимной неприязни. Для выполнения очередного задания Азур попросил их объединить усилия и провести вечер в библиотеке вместе. «Делитесь идеями, делитесь едой», – напутствовал он. Разумеется, он намеренно хотел сблизить Бруно, не скрывавшего своего враждебного отношения к исламу, с Моной, которая чрезвычайно болезненно относилась ко всем выпадам против ее религии. Увы, план профессора, несмотря на свою, казалось бы, благородную цель привести их к согласию, не сработал. Вынужденное сотрудничество оказалось обоим в тягость.

Пери уже не сомневалась, что на семинарах Азура нет места случайностям. Все до мельчайшей детали было тщательно продумано и подчинено общему замыслу. Каждый студент был всего лишь пешкой в шахматной игре, которую профессор вел с единственным достойным соперником – самим собой. С ролью пешки Пери смириться не могла. Она чувствовала, как в душе ее бушует ярость.

* * *

Днем позже Пери обнаружила в своей почтовой ячейке письмо.

Здравствуйте, Пери,

девушка, которая читает Эмили Дикинсон и Омара Хайяма; девушка, которая относится к жизни очень серьезно; девушка, которая никак не может расстаться со своей родной страной и повсюду таскает ее за собой; девушка, которая любит спорить не столько с другими, сколько с собой; девушка, которая подвергает саму себя безжалостной критике; девушка, которая ожидает извинений от Бога и без всякой необходимости извиняется перед другими людьми.

Вероятно, вы считаете меня омерзительным типом и подумываете о том, чтобы бросить семинар. Но если вы сейчас сдадитесь, то никогда не узнаете, насколько справедливы ваши подозрения. Разве поиск Истины не стоит того, чтобы продолжать его в любом случае?

Пери, не сдавайтесь. Помните, всякий, кто отважился «познать себя», обречен на то, чтобы «разрушить себя». Прежде всего мы должны разбить себя на части и потом из осколков сложить новую личность.

Единственное, что имеет значение, – наша собственная вера в то, что мы делаем.