Три дочери Льва Толстого

Он был с ней повсюду. Ей было 27 лет, когда он умер, и 40 лет она прожила без него – целую жизнь. Но он был в ней жив, она не собиралась переоценивать свои чувства к нему, или пересматривать их взаимные отношения, или стараться со стороны взглянуть на него „трезво“ – эти возможности она просто игнорировала. Все люди рано или поздно начинают судить своих отцов и матерей – одни в 15, другие в 25, третьи в 50 лет, но А. Л., судившей и осудившей свою мать (а позже снова внутренне примирившейся с ней), и в голову не могло прийти взглянуть на него иными глазами, чем теми, какими она смотрела в годы молодости».

Берберова попыталась усложнить ситуацию, задавав вопрос: «„Ну а дневник его. Скажите, что вы думаете об этой ранней записи (1855 год), когда он, двадцатисемилетний, говорит, что хотел бы стать провозвестником новой религии?“ Она ничего не думала. Напомнить ей о его записи 1851 года я не посмела (первая запись 4 марта 1855 года. Вторая – 24 ноября 1851 года)[1653]. Я понимала, что и на этот вопрос мне ответа не будет»[1654]. Иначе и быть не могло: отец «был в ней жив», он был смыслом ее жизни.

В 1950-е годы сложился семейный круг «американских» Толстых. Племянники Иван и Петр (Михайловичи) существенно помогали в деле обустройства фермы, которая сделалась процветающей. В гости к Александре Львовне приезжали и другие племянники и племянницы – дети Ильи, Андрея и Михаила. Сергей Михайлович Толстой писал про тетю: «…она любила приглашать нас в свой маленький дом. Она садилась за маленькое пианино, и начинался импровизированный концерт. У моей двоюродной сестры Веры был прекрасный голос – контральто. Мои братья Иван, Владимир, Петр и двоюродный брат Илья пели басом и баритоном[1655]. Тетя Саша мастерски им аккомпанировала. Цыганские романсы, русские народные песни, яснополянские песни исполнялись до глубокой ночи»[1656].

Племянник Сергей отметил: «…единственное развлечение, которое она себе позволяла, это ездить на уик-энд на соседнее озеро, а в отпуск во Флориду к своей племяннице Вере». Александра Львовна очень любила рыбную ловлю, и однажды она несказанно удивила племянника. Сергей позвонил, нельзя ли ему приехать в гости, и неожиданно получил отказ. Может быть, тетя заболела? «Нет, – ответила она, – но я должна отдохнуть немного, я всю ночь ловила рыбу»[1657].

Замечательны свидетельства Сергея Михайловича: «Тетя Саша жила очень скромно. Она обедала со своими сотрудниками, на себя расходовала только самое необходимое. 〈…〉 Она была добрая, прямолинейная, страстная, она иногда сердилась, но от нее исходил такой большой шарм и убежденность, которые никого не оставляли равнодушным»[1658].

Александра Львовна продолжала активно вмешиваться в общественную жизнь США, Европы и Советского Союза.

По окончании Второй мировой войны союзникам нужно было решать вопросы, связанные с военнопленными. Но были и другие вопросы. Во время войны в фашистскую Германию на принудительные работы было свезено несколько миллионов человек, в том числе из СССР. После победы эти люди должны были вернуться на родину. Согласно ялтинским соглашениям февраля 1945 года репатриации подлежали военнопленные и гражданские лица, насильственно удерживаемые в Германии. В ходе послевоенных лет союзниками передавались СССР советские граждане: узники фашистских лагерей, люди, угнанные на принудительные работы, а также те, кто в конце войны уходил вместе с немцами с оккупированных территорий, – полицаи и уголовники, противники сталинской власти и беженцы. Вместе с тем процесс передачи коснулся и эмигрантов первой волны, не являвшихся советскими гражданами. Выдаче были подвергнуты и сражавшиеся на стороне фашистской Германии – солдаты Русского корпуса и Русской освободительной армии под командованием перешедшего на сторону нацистов генерала А. А. Власова. В одном котле оказались миллионы людей самых разных судеб и устремлений. Всего союзниками было передано СССР более двух миллионов граждан.

С. А. Толстая-Есенина на веранде яснополянского дома с группой военных. 1942

Судьбами оторванных от своей родины людей и организацией их отъезда занимались в Европе специальные международные организации. Советские граждане возвращались на родину не только в добровольном, но и в принудительном порядке. Многие из них не желали ехать в СССР, опасаясь сталинских репрессий. К сожалению, их опасения были оправданными.

«Ди-пи» были размещены в специальных лагерях (DP camp), в европейской зоне, подконтрольной американцам и англичанам. Судьба людей, которые хотели бы избежать репатриации, зависела от позиции Запада: передаст он их СССР либо предоставит кров. Особенно остро вопрос о выдаче стоял для тех, кто воевал на стороне гитлеровцев.