Три этажа сверху

- Ну, я разволновалась, потому что подумала, что я чего-то не догоняю, и хороших результатов на олимпиаде мне не видать как своих ушей. Тогда я сказала о своей проблеме профессору и выложила перед ним: у моего отца нулевая группа крови, у матери - группа крови "А", но при этом у меня группа крови "АВ"'. Профессор объяснил, что это невозможно, быстро нарисовал разные решетки Пеннета, стал горячиться, и внезапно - пауза. Профессор внимательно глянул мне в лицо и опустил глаза. И вот когда он замолчал, я вдруг поняла, что значит "красноречивое молчание", и поняла, почему моя группа крови не вписывается в решетку Пеннета. Всё просто. Я растерялась и у меня началась тихая паника. Профессор мягко сказал: "Давайте продолжим разговор завтра, если хотите". Но я бросила курсы и уехала домой, и рассказала всё маме. Мама не отпиралась, но припечатала: "А провалилась бы эта школа и биология! Кому она нужна, биология твоя? Что, умная сильно стала? И что тебе теперь с этого-то ума?! Ну, живи, как хочешь!" И я поняла, что случилось непоправимое, и счастье разбито, а мне ещё год до окончания школы, а потом я рвалась в университет, на терапевтическое отделение, и вдруг все мои старания обернулись против меня... А мой папа - не мой папа, чужой человек. Они стали с мамой разводиться, потому что, оказывается, бабушка пришла, когда мы с мамой говорили, подслушала наш разговор и папе пересказала. Мама призналась, что я - ребёнок от его сводного брата. Я очень переживала, я вдруг оказалась чужая в родном доме, и мои успехи в учёбе никого не радуют, и лишняя я, всем ненужная... Мамочке своей любимой жизнь сломала, а она ведь ещё нестарая женщина...

А потом нас занесло сюда.

И каждый день я чувствую, что нужна со своей биологией-анатомией, ну просто очень необходима, иногда столько пациентов - хоть разорвись. Пашка думает точно так, и мы с ним обучаем Ксюшу. Жаль, она ещё маленькая, но пусть привыкает к врачебному делу. Матвея надо бы приобщить к нашему медицинскому хозяйству, но он тянется к охотникам.

Они шли вдоль реки в молчании.

- Таня, какая жизнь непростая! - после долгой паузы сказала Алина. - А ведь ты самая благополучная девочка...

Вздохнула:

- Как ты думаешь, мы в аду?

- Нет, что вы! - горячо перебила её Таня. - Нам дали шанс выйти из той реальности, не умирая. А по-другому, видимо, не получалось. Как у Светки Конторович, я же давно её наблюдаю, ну, вы понимаете, как врач наблюдаю. Знаете её историю?

- Откуда мне знать? - вздохнула Алина.

- А я знаю. И теперь смотрю на Краснокутского другими глазами.

Я понимаю, что вы с Вованом в противостоянии, но он сложнее, чем кажется, и не испорченный человек. Он Светку спас. У Светы есть брат - старший сын мамы, ребёнок от первого мужа. Он нашу Светку держал за секс-рабыню, а она понимала, что деваться из дому некуда, этот урод ездил на заработки, матери денежки подкидывал, она его боготворила и Светке в лучшем случае заткнула бы рот, и всё. Светку мать не любила, обзывала лахудрой, лентяйкой, и по-всякому. Однажды Светка с горя напилась. Украла в доме спиртное, и напилась, и сбежала в компанию Вована, прямо с недопитой бутылкой, и всё Вовану рассказала. Вован был в десятом классе, но он всегда был мужик, он Светку пожалел, в беде не бросил. Он с Толяном Тегленковым подкараулил этого брата и пугнул его хорошенько. Света сказала, урод как уехал на заработки, так почти год не показывался. Ну, у неё закрутилось с Вованом. Они постоянно ссорятся и ерунду творят, но Вован всё равно к Свете неравнодушен. Всё равно, он её любит, просто такая странная у них любовь, не по-детски...

- Получается, Света Конторович не хочет назад?

- Да никто, кроме Елика, богатенького сыночка, не хочет назад, и Света тоже! Мы разговаривали с ней об этом. Она вся была в напряжении - вдруг вернётся брат, и снова за своё. Не бежать же Светке к Краснокутскому в квартиру?

- Но ведь ей рожать придётся здесь.

-Я врач, я обязана успокоить пациентку, внушить ей уверенность. Я - только так. Или мне надеяться, что завтра нас отсюда вытащат, сложить руки и ничего не делать? Не будет этого. Справимся своими силами и организмами!

Алина Анатольевна, это испытание, и многие согласны, что это испытание. И есть у всего, что с нами происходит, какой-то смысл, нас словно готовят к чему-то.

-К чему готовят? Для особой миссии? Переплавляют, закаляют в трудностях, как солдат?

Таня вздрогнула и некоторое время молчала.

- Я подумаю над вашими словами, Алина Анатольевна. Ваша очередь рассказывать. Сегодня у нас вечер воспоминаний.

Алина хмыкнула:

- Исповедуемся ещё Елисею, получим отпущение грехов, и дальше пойдём налегке. Только нечего мне рассказывать.

Глава девятая. Алина

Они вдвоём уже немного продрогли, но возвращаться в тесную нору не хотелось. Таня Гонисевская мягко настаивала:

- Вы не запирайтесь, как вы умеете.