Три фута под килем

В начале путешествия мы уподоблялись героям Конан-Дойля. Рассматривали, расследовали, вынюхивали все, что попадалось на пути. Работники музеев облегченно вздыхали, когда закрывались за нами двери, местные жители провожали подозрительными взглядами. Мы были готовы начать археологические раскопки, участвовать в рейдах прожектористов, отправиться в гости на завод к рационализатору, упомянутому в местной газете. Но после месячного плавания наш пыл поубавился. Мы выработали интуицию и довольно стойкий иммунитет к новым впечатлениям. Стали значительно «прозорливее». Порой брали на себя смелость определять прошлое и будущее городка по покосившейся ресторанной вывеске или выражению лица постового милиционера. Бывало и так, что одного взгляда в бинокль достаточно, чтобы проститься с неприметным берегом, проскочив его на большой скорости. Кронштадт и Волго-Балт, Ленинград и Сормово, Финский залив и Ладожское озеро избаловали нас.

С предвзятым мнением подплывали и к Горькому. «Ну разумеется, большой город, — рассуждали мы. — Промышленный. Один автозавод чего стоит! Незаурядное прошлое. Кремль и всякие другие постройки прежнего времени. Что ж, день для осмотра придется выделить».

Но когда оказались мы на мосту, когда увидели все сразу — и Волгу, и Оку, и Горький, то поняли, что торопиться не стоит. Под наш стандарт город не подходил. И снова овладел нами воинствующий дух поиска.

Для начала не спеша прошлись по одной стороне моста. Той самой, что обращена к Оке. Рассмотрели все, что можно заметить на берегах реки. Потом повернули обратно. Окинули взором Волгу. Здесь, на этом перекрестке, сошлись две большие водные дороги страны. Мы путешествуем по воде, поэтому подходим к речным магистралям со своим мерилом. Отдавая должное электропоездам и новейшим автобусам, преклоняясь перед современной авиацией, мы спросили: какой дорожный перекресток может выглядеть так грандиозно, так величественно, так неповторимо?

Река и город! Город слева, город справа, город на вершине горы. Улицы вьются среди зелени, падая серпантином к воде. Выглядывают из-за деревьев кварталы жилых домов. Теплоходы заслонили набережную. Мы опознали кремль с узорными, словно точеными из дерева, башнями. Увидели знаменитый откос, над которым взлетел Чкалов.

Сколько времени мы провели на мосту, сказать трудно. Постовой милиционер дважды проходил мимо, оглядывал нас с ног до головы. А нам хотелось узнать, что за странные купола возвышаются над городом. Один из них вылитый «Исаакий». Только что маленький. Или четырехугольное старинное здание слева? Откуда оно взялось среди обычных построек? Что там было? Что находится сейчас? А разве на этой горе да на набережной Оки весь город уместился? Ведь Горький — миллионный город, а не видно ни одной трубы, ни одного промышленного сооружения. Где автозавод? Попробуй сориентироваться без плана, без карты, впервые ступив на землю волжской столицы.

Словом, куда ни глянешь, всюду что-то интересное видится, разжигая любопытство. А как узнать о достопримечательностях?

— Очень просто, — сказал Борис. — Обо всем узнаем, не сходя с этого моста. Вот люди идут по мосту. Это же горьковчане! Разве они не знают своего города? Спросим у них.

И что? Каждого будем донимать вопросами. Или через одного? — спросил Володя.

— Это же здорово! — чему-то обрадовался Николай. — Не пройдет и минуты, как нас пригласят в ближайшее отделение милиции за коллективное и преднамеренное нарушение правил уличного движения.

— Кстати, о милиции, — оживился Борис. — Это идея! Начнем именно с нее. Пошли!

Мы решительно приблизились к постовому милиционеру. Борис изложил молодому сержанту свою идею. Так, мол, и так, приехали в Горький, хотим познакомиться с ним не совсем обычным манером — посредством общения с прохожими на мосту.

— Это можно, — добродушно разрешил постовой, который назвал себя Виктором Рыжаковым.

— Товарищ сержант! Вы уж помогите. Не к каждому же нам в самом деле подходить. Посоветуйте что-нибудь поначалу.

— Да ведь дело больно мудреное затеяли. Разве сразу сообразишь?.. Постойте-постойте. Минуточку. И сержант принялся высматривать кого-то в толпе.

— Он! Точно! — обрадованно произнес Виктор Рыжа-ков. И, почему-то перейдя на шепот, сообщил: — Вчера по телевидению выступал. Ежов по фамилии.

— Известный певец? Да? — тоже шепотом спросил Николай.

— Да нет! Волгарь. Чуть ли не самый известный в Горьком. О своей коллекции старины всякой рассказывал. Давайте к нему.

Мы двинулись к первой нашей «жертве». Высокий, плотный человек в кителе речника выслушал нас с улыбкой, в которой было все: и мудрость, и оптимизм. Его величали Михаилом Петровичем Ежовым.