Три фута под килем

— Да, представьте себе, — пояснил Пасынков, — всего для одного рейса служило судно. А потом его просто ломали. Но ломали с умом. Так же, как и создавали. Дело в том, что «Беляны» строили, а вернее сказать, собирали из деловой древесины. После разборки на пристани оставались штабеля брусков, заготовленных в верховьях реки. Отходов оказывалось совсем мало, и они не шли в убыток: продавались как дрова.

Вот и вся история «Белян». Поучительная история. Тут и рациональный сплав, и чудеса судостроения, а главное, не просто лес — обработанную древесину сплавляли по реке. А что такое нынешний сплав? Стволы и бревна? Это же половина баласта! Половина.

— Вот смотрите, — показал Кир Валентинович. — Это наши Соколки. Двадцать шесть причалов, тридцать пять километров плотового рейда. Знаете, сколько леса приходит к нам с Камы, Вятки и Белой? Восемь миллионов кубометров! И из них четыре миллиона мы обрабатываем впустую! Время, силы, средства летят на ветер… Приезжали как-то химики. Рассказывали, что из одного кубометра отходов — сучьев, опилок, коры — можно изготовить столько же этилового спирта, сколько из шести центнеров картофеля. А сколько бумаги, картона, различных продуктов химии может дать так называемый малоценный лес! Но возить отходы за тридевять земель, в центральные области страны, невыгодно. Вот и получается, что технический спирт, так необходимый пашей промышленности, перегоняют из сельскохозяйственных продуктов. А на лесосеках гниют миллионы кубометров ценнейшего сырья.

Выход один: создавать химические заводы на лесоразработках. Так, впрочем, сейчас и делают. Целые лесопромышленные комплексы строятся. Лесозаготовки, лесопильные заводы, целлюлозно-бумажные заводы, картонные, гидролизное производство — все вместе, все рядом — в одном лесу! Такие комбинаты будут на нашей Каме. Через несколько лет неузнаваемо изменятся и Соколки.

Мы сошли с дебаркадера и очутились на деревянной мостовой, пришитой к откосу. Барак с вывеской магазина, столовая да контора лесосплава — вот, пожалуй, и все общественные и административные здания нынешних Соколок. С десяток одноэтажных деревянных домиков разбросано по склону горы. Гора эта так крута, что только по ступенькам можно перейти с одной улицы на другую. И мы переходили, поднимались, опускались, карабкались. Незавидным показался нам «центр» города. Но уже за оврагом, в каких-нибудь двухстах метрах от пристани, почувствовали мощь нового строительства. Балки и железобетонные плиты, швеллеры, контейнеры с оборудованием в руках портальных кранов… Это выглядело как внушительная гарантия другого облика Соколок.

— Где же будет новый город? — спросили мы паренька, сидевшего в кабине погрузчика.

— Вот там, — махнул он рукой, — на самой Соколиной горе!

Мы взглянули наверх. Там было пусто. Лишь геодезический репер маячил на вершине. Но мы увидели не только нагромождение обветренных бревен, мы увидели на Соколиной горе город будущего. Наверное, точно такими были когда-то, в пору юности, Комсомольск-на-Амуре, Магнитогорск, Братск, Дивногорск…

Да, здесь будет город! Здесь будут заводы! Здесь будет порт! Шеренга мощнейших кранов выстроится вдоль Камы. Целый флот станет под погрузку. И поплывут во все концы из Соколок доска и фанера, картон и бумага, канифоль и пластмасса… И нам, пожалуй, стоит занести на нашу карту этот рождающийся камский город.

Где же город Елабуга?

Когда остались позади Соколки, Николай сказал:

— Следующая остановка — Елабуга. Побудем там до конца дня.

— Ну нет, — запротестовали мы. — Времени у нас нет на Елабугу. Лучше лишний день проведем на Воткинской ГЭС.

— В таком случае я останусь, — отрезал Коля. — А вы можете ехать.

— А что там интересного, в Елабуге? — примирительно спросил Володя.

— Прежде всего, — с воодушевлением начал Николай, — «Чертово городище» посмотрим. Один из самых древнейших памятников болгарской культуры, — добавил он с важным видом. — Правда, никто не знает, зачем построили эту церковь и что в ней было раньше.

— Так уж никто не знает? — усомнились мы.

— Никто, — твердо повторил Коля. — Есть, однако, легенда, будто жил в этой местности поп с дочерьми. И никто не брал дочерей замуж, — продолжал Савин серьезно.

— Это бывает, — вставил Борис.

— Горевал, горевал поп, — повествовал Коля, — да однажды и сказал: «Хоть бы черт посватался, так и ему отдал бы дочерей!» Ну а черти, сами знаете, всегда легки на помине. И нагрянули в ту же ночь к попу на свадьбу.

Борис сбросил газ. «Горизонт» замедлил ход до самого малого. Мы уже не обращали внимания на Каму. А Коля, польщенный вниманием, забрался повыше на люк моторного отсека и оттуда продолжал:

— Поп, значит, туда, поп сюда, — жестикулировал Савин, — отказывается, отнекивается. Ничего не помогает. Не дают черти спуску. Что делать?!

— Да, ситуация, — посочувствовал Володя не то попу, не то Коле.