Три года в аду. Как Светлана Богачева украла мою жизнь

И здесь Светлана Богачёва начала совершать ошибки. В ее рассказах появлялись уже явные несостыковки, но я настолько была вымотана – и морально, и физически, – что пропускала их мимо ушей. Я не хотела анализировать ситуацию, желая, чтобы очередное происшествие скорее закончилось и забылось. Думаю, мое окружение считало точно так же. К тому же, завираясь, Светлана Богачёва моментально придумывала оправдания, осознавая, в каких моментах ее можно поймать. И оправдания казались обоснованными. Поэтому никто и ничего не подозревал.

Лена исчезает

Весной Свете стало хуже. Она начала оставаться в больнице на ночь. Я убеждала Лизу в необходимости положить ее в стационар, но Лиза скинула мне скриншоты их переписок, где Света отказывалась от госпитализации. В переписке она убеждала Лизу, что дома ей сильно лучше, потому что там собака, кошка и я – и поэтому она чувствует себя живой. Лизины прогнозы насчет Светиной болезни были очень радужными. Она сообщила мне, что скоро заканчивается курс химиотерапии. Я была очень рада и предвкушала, как помогу Свете немного прийти в себя после болезни и сразу после этого съеду от нее.

Я решила познакомить наконец Свету и бабушку – тем более что Бабулита давно просила познакомить их со Светой. Мишу я к бабушке уже приводила, и они остались в восторге друг от друга.

Мы назначили день, и Света в первый раз пришла в бабушкину квартиру. Приехал и Миша. Бабуля встретила нас блинчиками и вареньем. Заварив всем мой любимый чай с чабрецом, бабуля села за стол:

– Светлана, Тата очень много про вас рассказывала. Как вы себя чувствуете?

У Светы уже начали отрастать волосы, но щеки были впалые, и гнилостный запах от некрозов еще чувствовался. Она была почти вся перебинтована, на шее и плечах виднелись паутины красных нездоровых вен и подтеки от лопнувших сосудов.

– Спасибо, Людмила Александровна, – ответила Света, – уже лучше.

– Ну и слава богу, вы ешьте блинчики, не стесняйтесь.

– Извините, я сейчас почти ничего не ем. Из-за полиневрита изменились вкусы и очень тошнит от любой еды.

– Ну, тогда чай пейте.

Бабушка была очень гостеприимной и открытой. Рассказывала о последних книгах, которые прочитала. А когда все пообедали, отвела нас в гостиную, чтобы сыграть на пианино. Внезапно она достала книгу в кожаном переплете, которую я ненавидела.

– Это Татины стихи, которые она писала в детстве. Сейчас я вам несколько прочитаю.

Я покрылась краской с ног до головы.

– Бабуль, может, не надо?

– Не выдумывай. Вы представляете, она так хорошо писала в детстве! А потом совсем перестала. Большинство этих стихов я вообще достала из мусорки.

– Они были там, потому что я явно не хотела, чтобы они попадали в кожаный переплет.

– Тата, тебя никто не спрашивает. Миша, Света, садитесь, сейчас я вам все прочитаю.

Я хотела провалиться от стыда. Света заметила это и спросила:

– Людмила Александровна, может, правда не надо? Если Таня не хочет.

Я была благодарна Свете за эти слова, но понимала, что бабушка меня не простит, если я не дам прочитать свои стихи.

– Все хорошо, но я в этом не участвую, я в другой комнате пока посижу, – ответила я.

– Иди-иди, – сказала бабушка.

И начала вслух читать мои детские стихи о безысходности бытия, отсутствии справедливости во вселенной и самоубийстве.

Я сидела, закрыв уши, в другой комнате. Но до меня все равно доносились некоторые из особо громко сказанных ею строк и возгласы: «В шесть лет она это написала! Представляете?!» Мне хотелось провалиться сквозь землю.

К счастью, вскоре эта пытка закончилась, и мы все начали прощаться с бабушкой. Та напоследок сказала:

– Спасибо большое, что пришли! Светлана, выздоравливайте скорее.

Когда мы вышли, Света сразу обратилась ко мне:

– Тань, мне очень жаль, что она так поступила.

– Ничего. Я привыкла. Это лучше, чем когда она в моем детстве только доставала их из мусорки и сразу же, при мне, звонила всем своим подругам, чтобы их зачитать. А когда я рвала на более мелкие кусочки, предварительно зачеркнув строки, чтобы не было возможности их разобрать и восстановить, мне за это прилетало.

Миша крепко прижал меня к себе:

– Вообще, там стихи такого взрослого пропитого суицидника.

– Ну, ты прекрасно описал мое состояние в мои шесть лет, – усмехнулась я.

– Ужас.

– Да ладно. Что было, то прошло.

– Нет, не прошло, – отрезала Света.

Мы шли домой, и я была очень благодарна вселенной, что у меня есть такой молодой человек и такая эмпатичная подруга, которая сразу за меня вступилась. Мы вернулись домой, играли в карты и веселились. Было ощущение, что жизнь начинает налаживаться. Света выздоравливает, и совсем скоро все будет хорошо.

* * *