Три года в аду. Как Светлана Богачева украла мою жизнь

– Животных распихаем по знакомым. Есть неравнодушные!

Я сказала Свете и Мише, что надо срочно раздать на время животных. Гарик снимет нам отель, где мы сможем укрыться.

– Гарик не считает, что это дело политическое, – сказала я.

Света возмутилась:

– Конечно же политическое! Какое же еще?!

– Я не знаю. Я ничего не знаю.

Мы раздали животных знакомым, которые писали мне, что находятся в Ереване и готовы предложить любую помощь. Кто-то взял Рэю и Зигги, кто-то Дракулу, а кто-то Пепегу. Мы распихали кошек по переноскам – даже Дракулу, которая приобрела свою переноску, когда мы со Светой таскали ее по ветеринарам. Люди один за одним подъезжали к дому и забирали животных. Кошки жалобно мяукали, потому что ненавидели тесные переноски. А когда мы отдавали их в чужие руки, мяукали еще громче, не понимая, что происходит.

За Пепегой приехали в последнюю очередь. Я накинула на него ошейник и поводок. Он невероятно обрадовался, думая, что мы идем гулять, и смотрел на меня радостными щенячьими глазами. Я поцеловала пса в лоб и отдала поводок человеку, который за ним приехал. Пепега пошел с ним к такси, не понимая подвоха. Он легко запрыгнул в машину и смотрел на меня, ожидая, когда я сяду к нему. Когда дверь передо мной захлопнулась и машина тронулась, я увидела, как он залаял и заметался внутри по салону.

У меня защемило сердце. Машина начала уезжать. Я провожала взглядом такси, и мне хотелось кинуться за ней, остановить, забрать свою собаку, обнять и никогда никому не отдавать. Но я не могла. Я могла только смотреть, как отъезжает машина с псом, который не понимает, где его мама и почему его бросили.

Проводив животных, мы сели ждать Гарика. Он написал, что снял нам отель и нас уже там ждут. Мы на скорую руку собрали вещи и уехали в большой красивый отель на краю Еревана, который нам снял Гарик.

Нас радушно встретил хозяин и провел в номер с двумя спальнями и большой общей комнатой со столом. Мы зашли в него и сразу уснули без задних ног.

* * *

Утром я проснулась, и все произошедшее показалось мне страшным сном, пока я не поняла, что нахожусь в отеле, а все наши животные находятся на передержке. Мы заказали завтрак и молча ели, переваривая произошедшее.

Днем позвонил Гарик:

– Танюх, вы там как?

– Лучше. Спасибо огромное за прибежище.

– Не за что. Слушай, я все еще уверен, что тут нет политики. Надо разобраться. Нужен адвокат.

– Прошлый адвокат сказал, что я истеричка, когда я спросила, почему полиция отобрала телефоны и паспорта.

– Нужен другой. Я вижу, что тебе плохо. Я правда хочу разобраться и помочь.

Я поблагодарила Гарика и положила трубку. Света спросила:

– Что там?

– Гарик. Снова говорит, что дело не политическое и надо разбираться.

– Гарику на самом деле плевать на тебя.

Я чуть не подавилась. Настолько внезапной, жестокой, нелепой мне показалась эта фраза. Если бы ее сказала не Света, которую я любила, как подругу, я бы навсегда прекратила общение с этим человеком. Но я верила, что она сказала это не со зла.

Я посмотрела Свете в лицо и не узнала его. Такое оно было равнодушное и злое. Я подумала, что виной тому кошмарные события, происходившие с нами прямо сейчас.

– Не смей так говорить, – отрезала я. – Ты не знаешь, какие у нас отношения. Я спишу твою фразу на то, что ты напугана, но чтобы я больше подобного никогда не слышала. Ты сейчас сидишь в отеле и завтракаешь только благодаря ему.

– Прости, Танюш, – резко смягчилась Света. – Нет, я верю, что он тебя любит, вы хорошие друзья. Но в этом деле ему не важна ты. Ты же сама слышишь. Ему важнее не очернить Армению. Всем понятно, что это дело политическое. Это же его родина.

– Вообще-то нет, – возразила я. – Он родился в России и всегда там жил.

Я обрадовалась, что проницательная Света тут не угадала. А значит, ошибается и в отношении Гарика ко мне.

– Ну, он армянин. Я это имею в виду. Это его страна, – пояснила Света. – Ты же понимаешь, что на него еще и его знакомые давят. Армения никого не выдавала, а ты неприятную шумиху устроила.

Мне было больно это слышать, но внутрь меня начали закрадываться крупицы сомнений. Слова Светы казались логичными. Но я еще раз вспомнила, что сейчас мы в относительной безопасности только благодаря ему, и подавила в себе нарастающую тревогу.

– Я в это не верю, – отрезала я и яростно посмотрела на Свету, давая понять, что этот диалог окончен.

– Дело твое. Ты же знаешь, я люблю тебя. И всегда скажу только правду, – мягко подытожила Света и снова принялась есть свой завтрак.

Я ушла в комнату и расплакалась. Нет. Я в это не верю. Не хочу верить. Я ни во что не верю. Я просто хочу, чтобы это все закончилось.

* * *

За мои эмоциональные твиты меня начали травить в интернете. Люди массово заявляли, что моя история – ложь и чтобы мы валили из страны. Я отвечала: «С удовольствием! Как только Свете и Мише вернут незаконно отнятые паспорта!» Многие адвокаты и правозащитники перестали выходить со мной на связь. Я решила, что их запугали.