Три города на севере Африки

— Конечно, у нас в Ливии очень справедливые законы. Они основаны на исламе, но если бы я имел право, то построил еще один дом и сдавал его квартиры жильцам. Сдача внаем квартир очень прибыльна.

«Дома только для жилья!» — еще один популярный лозунг ливийской джамахирии.

Все мы знаем о двойственности психологии, непоследовательности политических взглядов представителей мелкой буржуазии. И все-таки, когда говоришь с человеком, искренне поддерживающим радикальные реформы революции и в то же время столь искренне помышляющим об отнюдь не праведных с точки зрения той же революции источниках дохода, поневоле становишься в тупик и хочешь спросить: так за кого же он, что ему дороже?

Таинственное блюдо

На праздник ид аль-адха мы устроили совместный пир. Собственно говоря, лично мы не собирались его отмечать. Наши коллеги отправились обследовать развалины Кирены, а мы с Петросяном остались вдвоем. Петросян уныло топтался на кухне, готовя гречневую кашу, я же в предвкушении ужина лежал на кровати.

Раздался звонок. Я пошел открывать дверь. На пороге, улыбаясь, стоял Хадж Мухаммед аль-Гадамси. В руках он держал большое серебряное блюдо с розовыми кусками обжаренной баранины. «Шейх» широко улыбался, не выпуская изо рта сигарету. Он прошел в комнату, по-хозяйски уселся на крутящийся стул и поставил на письменный стол свое аппетитное кушанье.

Не говоря ни слова, он рукой взял кусок, я последовал его примеру. Вошел Петросян, постоял для вежливости несколько секунд, а потом подсел к столу. Некоторое время все сосредоточенно жевали баранину. Впрочем, слово «жевали» не точно передает наши действия — скорее мы проглатывали недосоленные, но зато обильно поперченные куски нежнейшего мяса.

Спустя несколько минут, так же не говоря ни слова, «шейх» вышел. Он не попрощался, и мы были вправе надеяться на его скорое возвращение. Так оно и случилось. Хадж Мухаммед что-то прокричал на лестнице и тотчас же вернулся. Вскоре появилась его младшая дочь лет пяти-шести с тремя чашечками кофе.

А чем мы могли угостить «шейха»?

Я вопросительно посмотрел на Петросяна. Петросян — на меня.

— Каша, каша! — осенило нас одновременно.

Извинившись, мы оставили хозяина перед пустым блюдом, а сами отправились на кухню совещаться. На коротком совете было решено выдать гречневую кашу за шедевр национальной русской кухни. Я взял на себя пропаганду каши, а Петросян отправился доводить ее до нужной кондиции. Увы, оба мы оказались не на высоте: мои путаные объяснения (я не знал, как по-арабски сказать «каша», а уж тем более «гречневая», и называл ее просто «черной») привели «шейха» сначала в восхищение перед стойкостью русских желудков, а затем в легкий испуг, когда до него дошло, что это придется отведать ему самому, и притом немедленно. Мало способствовал его успокоению и запах, доносившийся из коридора. Каша явно подгорела. Я продолжал объяснять, а «шейх» беспокойно оглядываться на дверь.

Вскоре появился Петросян с долгожданным кушаньем. По тому, с какой скромностью он держался, я понял, что принесенное им яство отнюдь не будет способствовать росту в глазах ливийца авторитета русской кухни. Но я недооценил Хадж Мухаммеда. Он не только проглотил, не морщась, целых три ложки подгоревшей гречки, но и похвалил поварское искусство Петросяна.

Дочь «шейха» принесла еще кофе, и он, немного оправившись, сказал:

— Как трудно, должно быть, вам жить одним, без жен, питаясь вот этим. — Он кивнул на остывшую коричневую массу и далее разъяснил свои взгляды на роль женщины в семье.

Поговорили еще с полчаса, и он ушел, с грустью глянув на нас и на кашу.

Мы потихоньку обживали квартиру, научились принимать душ, состоявший из единственной струйки воды, развесили по голым стенам картинки, перестали пугаться топота и жутковатых звуков по ночам (хозяин держал на крыше небольшую овечью отару), не обращали больше внимания на облюбовавших ванну шустрых тараканов.

Потихоньку осваивались и в Бенгази. Едва ли не каждый вечер отправлялись в город — в кино, за газетами, в гости, а чаще всего — просто так прогуляться. Ведь это замечательно: прогулка по восточному городу!

Мы гуляем по Бенгази

Иногда мы дожидались рейсового автобуса, который подъезжал почти к самым нашим дверям. В этом случае путь до центра занимал лишь несколько минут. Добродушные водители по первой просьбе пассажиров останавливали машину в любом месте. Можно сказать, автобус работал по принципу маршрутного такси. Но обычно мы предпочитали идти в центр пешком.

Пройдя метров триста и миновав «югославский госпиталь» (в нем работали специалисты из Югославии), мы попадали на узкую и низкую дамбу, отсекавшую Средиземное море от морского залива. Конечно, естественные подземные артерии связывали море с заливом, но на поверхности ничего не было видно. По дамбе проходило узкое шоссе, на разбитых обочинах которого сидели рыбаки. По пятницам дамба не вмещала всех желающих порыбачить. Из моря и из залива рыбу таскали и ливийские мальчишки и иностранцы с немыслимо сложными рыболовными приспособлениями.