Три грани мизерикорда

– Тихо, тихо… всё хорошо… Карл, или как там тебя, не столбей, нам надо выпить… всем… а твоей, с позволения сказать, жене – в первую очередь… мы здесь, хорошая моя, мы с тобой… да Йоханссон же!

В ладонь ткнулся стакан, содержимое которого обожгло горло и вернуло ясность восприятия. Они все были рядом. И всё было рядом. Озабоченность Заславского. Неожиданная, тихая, а от этого ещё более страшная ярость Аскерова. Беспомощность Платины. Сочувствие Трейси, который пока не разобрался в происходящем, но прилагал к этому все возможные усилия. Спокойная поддержка Франца – держись, коллега, прорвёмся! И ровный холод Алекса. Холод, готовый разбиться на осколки и перерезать глотки всем, кто посмеет причинить вред женщине, обмякшей сейчас в объятиях майора. Как странно…

– Я в порядке, Макс, – незаметно для себя она перестала «выкать» Заславскому, заработав одобрительный взгляд и еле заметную усмешку. – В порядке. Прости – нервы. Знаешь, я полагала, что выдержки мне не занимать, но… нам тут не слишком весело пришлось. Извини.

– Она ещё извиняется! Так, сядь. Я понятия не имею, что тут стряслось, эти двое ничего не объяснили, сослались на тебя. Короче, приходи в себя и – работай.

Это жесткое «работай» мгновенно привело Агату в чувство. Откуда-то взявшееся кресло – по обыкновению серьёзный Франц беззвучно отступил назад – приняло ее в свое мягкое нутро, и девушка поджала под себя ноги. Сверху упал плед. Агата не стала разбираться, откуда он взялся. Просто закуталась.

– Что ты хочешь знать, Макс?

– Всё. С самого начала.

И она рассказала.

– Вот что, – прорезал тишину скрипучий голос Заславского. – Я хочу посмотреть на это сообщение. Которое от Папы Гены.

– Оно было в моем коммуникаторе, Макс. В том, который я оставила в такси. Будь мы на легальном положении, восстановить труда бы не составило, сам знаешь, но… Что тебя беспокоит? Правильно ли я запомнила? Не волнуйся, правильно. Мне не веришь – вон Кондового спроси, – они вернули себе собственные имена после того, как Трейси заверил, что в помещении, контролируемом Гринбаттлом, можно всё. – Или Анатоля, он тоже при этом присутствовал.

– Да тебе-то я верю… – Заславский, всё это время сидевший верхом на стуле, поднялся на ноги и прошёлся по гостиной. – Тебе – верю, а той цидульке – нет. Не шибко это всё на Папу Гену похоже. Он, конечно, тот ещё жук, но несколько слов – это даже для него маловато.

– Хорошо, допустим. Если не Папа Гена – то кто? Твои соображения? Ловушка? А смысл? Вот был бы ты контрагентом – послал бы ты сообщение какой-то там докторше, на хвосте которой, помимо всего прочего, висит полиция?

– Не знаю… – Заславский скривился, потирая ладонью затекшую за время рассказа Агаты шею.

– Тогда, за неимением лучшего, давай будем исходить из того, что всё так, как нам видится. Иначе можно сразу поднять лапки, а мне слишком дорого далось самоуважение, чтобы сейчас потерять его вот так просто, за здорово живёшь.

– Вы высокого мнения о себе, доктор, – с едва заметной насмешкой проговорил Леон.

– Научилась! – исподлобья зыркнула на него Агата. – К делу, господа. У нас две проблемы…

– Как, всего две? – теперь Аскеров не скрывал сарказма.

– У нас две проблемы, – с нажимом повторила девушка. – Как вытащить с Дина матрицу; и куда ее приспособить. Нам нужно тело. Франц, здесь, на Манки, можно вырастить биоаутентик?

Спутник приподнял бровь:

– Здесь, на Манки, можно всё, но чей генетический материал ты предлагаешь взять за основу?

– Димин, конечно, – судя по интонации, Агата сочла вопрос дурацким.

– Ты полагаешь, там, на Дине, сохранили тело? И рассчитываешь его отыскать? И тем более – без потерь вытащить если не его, то хотя бы клеточный образец?

– На Дине – нет, а вот в полицейском морге… да что это с тобой, Франц, ты поглупел?

– Чёрт возьми, – прошептал мужчина и вдруг спрыгнул со стойки, на которой до сих пор сидел. Отойдя в дальний угол гостиной, он пробежался пальцами по браслету и заговорил, отрывисто и жёстко:

– Ларри! Мне нужен образец тканей в идеальном состоянии. Полицейский морг Южного округа, клиент – Дмитрий Десница с Земли. Да. Да. Подчеркиваю, Ларри, в идеальном состоянии, ты меня понял? Доставить на Манки в клинику Хадсона. Когда-когда… вчера! Так, – развернулся он к остальным, – этот вопрос закрыли. Месяц, не больше – и у вас будет новенькое, с иголочки, тело. Быстрее никак, процессор у Хадсона слабоват. Справятся, но потребуется время, не взыщи.

– Какая роскошь, – мечтательно пробормотала Агата. – Новенькое… с иголочки… печень, небось, здоровая… то-то командир удивится!

– Угу, – отозвался Варфоломей. – Удивится. А потом удивит. Печень. С размаху. И с размахом.

– Я ему удивлю. Я ему так удивлю – не обрадуется! – кровожадно пообещала доктор Ставрина. Она хотела сказать что-то ещё, но не успела – пустая кофейная чашка подпрыгнула от взрыва дружного хохота.

Громче всех смеялся Франц, которому изменила его обычная сдержанность. В конце концов, он прислонился к стене и сполз по ней, стирая ладонью выступившие слёзы и пытаясь перевести дыхание.