Три королевства для Золушки

Короче, через час после ареста моя камера размерами три на два метра превратилась в помесь будуара с розарием, а в соседней камере лично для меня соорудили туалетную комнату, чтобы далеко не бегать. Лёжа на мягкой кровати, поедая тортик и запивая его чаем, я злорадствовала, представляя, как сейчас пилят викинга, который заточил в подвал бедную маленькую девочку. Нет, он мог сказать, что девочка сама согласилась, но кто ж ему поверит?

***

Пошёл ужинать. В столовой – гробовая тишина. На меня посмотрели, как на убийцу, явившегося на похороны своей жертвы. В чём дело? Троянски объяснил, но я мог и сам догадаться. Как я понял, главным блюдом на этом ужине буду я. Будут грызть все, кому не лень. Я оказался прав.

Мы сели за стол. Троянски начал первым, но его прервали – пришёл Моэр, – извинившись за опоздание, сел за стол, сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Мадам Маргарите еду отнесли. Сидит, вяжет.

Мартин уточнил:

– И ничего не говорит? Не жалуется?

– Мадам разговаривать отказалась.

О, как! Карл вздохнул:

– Довели ребёнка! Бедная девочка.

Ну, начинается. Троянски попытался что-то ещё сказать. Не стал слушать. Спросил, почему она вернулась, если я такой уж изверг? Карл поджал губы, но посмотрел так, как будто завтра я сожгу бедного ребёнка на костре. Я не понял. Кто кого наказал?

Следующий день начался с приятных новостей – приехал Валевски. Я видел в окно, как он спешивался. Улыбался во весь рот. Послал мне воздушный поцелуй, зараза.

Во дворе Берт был радостный, а в кабинет вошёл настороженный. Сказал:

– Мои соболезнования, ваша светлость.

И этот издевается!

– Никто не умер? – удивился Валевски, – тогда к чему траур?

И я не выдержал. Бросил перо на стол, заляпал документ чернилами. Чёрт! Придётся переписывать. Разозлившись ещё больше, рявкнул, показав рукой на дверь:

– Всё это только потому, что Маргарита сидит под арестом за побег.

– Я понимаю, что ситуация необычная, – осторожно заметил Валевски, – но, ваша светлость, почему вы такой нервный?

Нервный? Да нет! Нервный я был ночью, когда бродил по комнатам, как привидение, и жалел бедную девочку. А бедная девочка, между прочим, спала как убитая. Ей, кажется, без разницы, где у неё спальня. Хотя какая там тюрьма?! В подвале настоящий будуар соорудили. Превратили наказание в фарс.

Берт рассмеялся. Спросил, что я буду делать. Да ничего! Выпущу! Это бессмысленно. Попросил сходить за девчонкой. Валевски кивнул, вышел. Минут через десять ввалился в кабинет. Смеялся! Заливался. Слёзы вытирал. Маргарита, скользнув следом, спросила:

– А с ним всё нормально?

– Ой, я не могу!.. Ха-ха-ха… Ваша светлость… хи-хи-хи… заточите меня туда на пару недель… хи-хи-хи!.. Я отосплюсь.

– Вы тут все сбрендили! – Маргарита забилась в дальний угол, смотрела на Берта с опаской, а тот замахал руками:

– Нет, я нормальный! Потому спокойно на это смотреть не могу! Ой, мама! Казематы! Я б в таком пожил!

– Так зачем дело стало? Вы его попросите, – Маргарита ткнула в меня пальцем, – он и вам такую сладкую жизнь устроит.

– Да? – Берт повернулся ко мне: – Ваша светлость, вы будете слать мне меха, чтобы я не замерзал долгими холодными ночами?

А то! Я и больше сделаю. Костёр разведу. На нём и погреется.

– Фу, злой! – Валевски вздохнул, повернулся к Маргарите: – Но что мы всё обо мне. Поговорим о вас, сударыня. Точнее, о вашей удивительной покладистости. Объясните, с какой стати вы решили пожертвовать собой?

Маргарита поманила Берта пальцем, а когда он подошёл, начала что-то нашёптывать ему на ухо, косясь в мою сторону. Я видел, как Валевски удивлённо приподнял брови, как загорелся хитрый огонёк в его глазах. Что ж она ему говорит-то?

Малявка закончила шептать. Заговорщицки глянула на Берта, кивнула: «Ага, ага», и Валевски засмеялся. Весело так, беззаботно. Ах ты, чёрт! Кажется, Маргарита меня крупно подставила. А что она могла сделать? А, чёрт! Она согласилась на подвал! Но ни у кого, кроме Берта, и мысли не возникло, что такое возможно. Теперь она – бедная и несчастная девочка, которую тиранит изверг – я. Красиво как! А, может, она действительно Кински? Это у них мозги извилистые, как лабиринт.

Отпустил Маргариту. Что тут говорить? Она выиграла. Как только за девчонкой закрылась дверь, Берт отвесил церемонный поклон, сказал:

– Поздравляю, ваша светлость. Вас очень элегантно подставили. Вы готовьтесь, дальше будет ещё хлеще.

Да уж не сомневаюсь. Интересно, что она ещё вытворит?

– Согласен, – Валевски кивнул, спросил задумчиво: – Кого ж вам подсунули?

Не понял?..

– Ах, ваша светлость, вам не идёт строить из себя дурака. Вы прекрасно знаете, что эта девочка – не Кински и, думаю, даже не Маргарита.

– Я не знаю, а лишь догадываюсь, а вот ты знаешь, но молчишь.

– Я не молчу! – возмутился Берт, – я доказательства собираю.

Много набрал?

– Мне хватит. Вам – не знаю.

Ну?

– Маргариты Кински нет.

Не понял.

– Сам не понял. О том, что существуют люди без имени, я знал, но, чтобы имя без человека… Имя есть, а человека нет. Нет, и никогда не было никакой Маргариты Кински. И Хельмут был женат всего один раз.

О, как!