Три круга Достоевского

Это лишь главные проблемы. Ими, естественно, не исчерпы­вается ни одно из названных произведений. Не названные здесь произведения не имеют проблем третьего круга.

Среди основных проблем философии человека — проблема при­роды, сути человека. Признавая роль социального в формирова­нии человека, Достоевский предостерегает от упрощенчества. Че­ловек сложнее социальности. В нем есть что-то досоциальное. До­стоевский поворачивает перед нами Голядкина разными сторона­ми и говорит: не судите о человеке плоско.

Достоевский не считает, что все богатые люди злы и безнрав­ственны, а все бедные добры и высоконравственны. В «Хозяйке», положим, нет ни очень бедных, ни очень богатых. А люди разные. Богатый князь в «Неточке Незвановой» добрее некоторых неиму­щих, неимущие же добрее богатого окружения князя.

Достоевский берет людей такими, какие они есть. Он смот­рит не только вокруг человека, но и в глубь его. Смотрит в глу­бину самой сложной реальности на земле. И заставил себя это делать с самого первого своего произведения, даже с выбора эпиграфа к нему.

Проникновение в психологию человека поразительно глубокое. Описание психологии героя, просящего взаймы, героя кем-то одол­женного, героя, не вышедшего на работу, — все это дано так глу­боко, что, вспомнив свое прошлое, многие найдут, что Достоев­ский описал их собственное состояние.

Добро и зло могут уживаться в одних и тех же социальных условиях и даже в одном и том же человеке. В «Бедных людях» добро и зло сосуществует в системе общества, а не человека.

Они метафизически разорваны, даны разным людям. Один добр, так уже добр (Макар), другой зол, так уже зол (Быков). Герои здесь однозначны и полярны. В том числе и в социальном пла­не. Но уже в «Господине Прохарчине», где добро и зло диалекти­чески связаны так же в системе общества, они уже не связаны с социальностью. Злыми по отношению к человеку являются лю­ди его же социального слоя, не эксплуататоры. То, что герои здесь того же слоя, не случайно. Писатель хочет избежать дву­смысленности в объяснении их поведения. Зло героев причинно не обусловлено социальностью. Эту же мысль Достоевский про­должит в «Неточке Незвановой». Здесь изображены другие слои — эксплуататоры, но разные по своим человеческим качествам. В этом же произведении ограничение возможностей социального показано и через образ главной героини. Неточка проведена ав­тором через богатых и бедных, через добрых и злых. Но сама она неизменно остается доброй. Среда не всесильна. В «Неточке Незвановой» добро и зло сведены в более узкую систему: семьи, а не общества.

Но между «Бедными людьми» и «Неточкой Незвановой» До­стоевский показал иной вариант асоциальности добра и зла. Они даны в «Двойнике» в системе еще более узкой, в системе че­ловека.

По первому кругу «Двойник» — это повесть о сумасшедшем. По кругу второму — о вытеснении одного человека другим. Но если бы второй круг был самоцелью, то сумасшествие героя бы­ло бы не совсем обязательным. Не нужно было бы раздвоение. Можно было бы все показать проще: добрый Голядкин вытесня­ется каким-нибудь злым Сидоровым. Двойник был бы не нужен. Для третьего круга он необходим. Через него выражена основ­ная идея. Достоевскому нужен не внешний другой, а внутренний, сидящий в самом герое. Другого просто нет. Есть один, с каче­ствами противоположными. Эта раздвоенность не всем видна. Потому-то она и показана изнутри, через восприятие одной сто­роны человека его же другою стороной.

Голядкин-«старший» ругает себя, что пригласил к себе «млад­шего» и от того испытывает неудобства. Но ругать некого. Ник­то никого не приглашал. «Младший» имеет равное со «старшим» право на жилье. Жилье — это их тело, одно тело, в котором про­живает его противоречивый дух.

Дух же их действительно противоречив. Он выражает слож­ность человека. Эта сложность открылась самому герою после его сумасшествия. Но и до него намечалось проявление слож­ности. Нравственное кредо героя — действовать открыто. Этим-то он и гордится: в мире масок он один без маски. Но на деле-то герой действует «втихомолочку». Именно так он хочет проник­нуть на обед. Там, проникнув, он будет без маски, а проникнуть-то желает именно в маске. У него высокие идеалы, но живет-то он не всегда в соответствии с ними. И вряд ли он придет к своему идеалу — действовать открыто. Кто хоть раз вкусил действий «втихомолочку», в маске, редко вступает потом на путь откры­тый. Маска губительна. Попав на один «обед», человек будет стремиться на другой, более богатый. И будет лишь совершенст­вовать маски.

Идеал Голядкина — человек простой, без «блеска наружного». На деле — блеск наружный (сцена в магазине). Голядкин и трус и храбрый одновременно. Трус, так как боится каждого своего шага. Храбрый, так как все же делает этот шаг.