Три круга Достоевского

Главная цель догматика — охранять идею. От развития. Объективно получается, однако, что догматики губят идею. Да­же хорошую идею. Ибо они не понимают преемственности идей, их временности. Они не понимают той диалектики идей, кото­рую понимал Достоевский: «Разумеется, они поймут, наконец, новую мысль, но поймут всегда после всех, всегда грубо, ограни­ченно, тупо, и никак не допускают соображения, что если идея верна, то она способна к развитию, а если способна к развитию, то непременно со временем должна уступить другой идее, из нее же вышедшей, ее же дополняющей, но уже соответствующей но­вым потребностям новогопоколения» [1895, 9, 32].

Догматиков Достоевский называет золотой посредственностью. С его точки зрения, эта посредственность способна позднее вос­принять новую мысль, но омертвит и ее. Достоевский продол­жает: «в числе этих золотых всегда бывает чрезвычайно много промышленников, выезжающих на модной фразе. Они-то и опош­ливают всякую новую идею и тотчас же обращают ее в модную фразу. Они опошливают все, до чего ни прикасаются. Всякая жи­вая идея в их устах обращается в мертвечину. Награду же за нее получают всегда они первые, на другой день после похорон гениального человека, ее провозгласившего и которого они же преследовали» [1895, 9, 32].

Практически эту же мысль Достоевский проводит и в другой статье. «Бездарность, с которою иногда доводится до последней нелепейшей крайности прогрессивная мысль, у нас неудивитель­на. Мало того: эти бездарные до того долго волочат иногда по улице, грязнят и марают иногда самую святую идею, что повто­рять за ними общие либеральные и прогрессивные фразы иногда даже претит» [1930, 13, 296].

Бесхитростно или с хитростью волокущих идею по улице и изобразил Достоевский в образах Лебезятникова, «бесов», Раки-тина, при характеристике которых в романах прямо повторяют­ся приведенныевыше мысли, высказанные в статьях.

Они способны любую идею лишь опошлять, «волочить по улице», но не развить. Догматический стиль мышления исключа­ет творчество. Обладатели этого стиля могут быть лишь ис­полнителями, подражателями.

У них могут быть знания. Но распорядиться ими догматики не могут. И просто подгоняют знания под догматику. Не укла­дывается — в замешательство. «Вы приобрели много знаний, — записывал Достоевский, — не по уму, т;ак что за недостатком-то ума и не знаете, как справиться с этими знаниями» [ЛН, 83, 618], Хорошо подмечено. Сколько их, даже многовнающих, не способ­ных произнести своего слова. Бессильных перед творчеством. Это исполнители, получившие непосильную ношу. Если же такой носитель догматического стиля и берется как-то осмыслить свои знания, то он многословен и нуден, «чтоб самую крохотную мыс-леночку провести, целый воз сена привезет» [ЛН, 83, 620].

Догматический стиль мышления — это стиль человека «с ко­ротенькими мыслями», с «коротеньким нерушимым мировоззре­нием», с мировоззрением, равным отсутствию такового. Однако человек этот часто самоуверен. Это он может начать выступле­ние по проблеме признанием, что он в ней не специалист, а за­кончить безапелляционным обвинительным приговором.

Каково будущее догматизма? По Достоевскому — тупик. «Мысль эта, что породы людей, получивших первоначальную идею от своих основателей и подчиняясь ей исключительно в продолже­ние нескольких поколений, впоследствии должны необходимо вы­родиться в нечто особливое от человечества, как от целого, и да­же, при лучших условиях, в нечто враждебное человечеству, как целому, — мысль эта верна и глубока» [П, 4, 117 — 118]. Четко и определенно.

Таковы основные, присущие безличности, стили мышления, выведенные Достоевским и рассыпанные им по всем произведе­ниям. Они взаимосвязаны. Прагматик создает «полезное сужде­ние», догматик возводит его в ранг непогрешимого, а демагог за­ботится о его словесном обосновании. И все это, взятое по от­дельности и в совокупности, есть признак безмыслия, признак безличности. Это не значит, что прагматик, догматик и демагог передают друг другу суждение, как эстафетную палочку. Чаще всего и прагматик, и догматик, и демагог — в одном лице. В безличностном.

По поводу обладателей безличностных стилей мышления До­стоевский писал: «Во что эти люди веруют, как они засыпают ночью, какие им сны снятся, что делают они наедине со своей душой?» [1895, 10, 304]. Вопросы риторические. Писатель знал на них ответы и показал это всем своим творчеством. Веруют они в то, что выгодно или высказано авторитетом, засыпают хорошо, снов не видят, наедине со своей совестью не остаются из-за пол­ного отсутствия таковой.

Если бы этих носителей стилей безличности что-то тревожило, то это означало бы переход их к иным стилям мышления, пере­ход к личностности. У них же стили не столько мышления, сколько безмыслия.